Без иллюзий

Но еще прежде, чем у Юлии Семеновны прояснилась ситуация с переходом в ГКНТ, она поделилась с Михаилом очередной новостью – на сей раз насчет Феодосьева.

– Понимаете, Михаил Николаевич, на международное совещание по стандартизации формата обмена данными в Финляндию советскую делегацию должны были представлять я и ваш Феодосьев. Но на днях стало известно, что деньги на командировку были урезаны, и потому в Финляндию посылают только меня.

– Ну, и правильно делают! Подумаешь, сложность – формат!

– Нет, я не об этом. Вчера ко мне явился Феодосьев, весь в расстроенных чувствах. Откуда-то узнал, что еду я одна, и сходу стал меня напористо убеждать, что мне там без него никак не справиться, что надо в подробностях принимать решения по программированию – и без него интересы страны не будут учтены.

– Без него как специалиста? – смеясь, спросил Михаил. – Это по согласованию формата и состава данных, которыми надлежит обмениваться? Ерунда!

– Ну, я тоже ему сказала об этом, но он просто из кожи лез вон, доказывая мне мою некомпетентность.

– Ну и болван, – усмехнувшись, подумал Михаил. – Ради успеха в дельнейшей карьере ему бы следовало, узнав о решении руководства, явиться к Юлии Семеновне с выражением согласия с именно ее представительством на совещании, и постараться со своей стороны как можно подробнее познакомить ее с тонкостями, пожелать ей успеха и хорошей поездки, а не атаковать даму с позиции своих амбициозных претензий, даже не зная, кто ее муж.

– Чего вы улыбаетесь? – спросила Юлия Семеновна.

– Так. Представил, как завтра же Феодосьев приполз бы к вам с самыми искренними извинениями за вчерашнее, если бы сегодня узнал, где работает ваш муж.

– Но вы же не скажете?

– Нет, конечно! А то бы хорошее было кино!

Юлия Семеновна Рыбакова спокойно выдержала психическую атаку борца за кровные интересы социалистической родины ВОПРЕКИ его личным устремлениям и благополучно выполнила свою миссию в Хельсинки. Долго ли скрежетал зубами от досады новоявленный записной патриот Феодосьев, Михаил так и не узнал. Как и не выяснил, являлся ли товарищем Цукановым, заведующим отделом ЦК (а это была фигура более крупная, чем министр) его одноклассник, или его отец, или дядя, или совсем никакая ему не родня. Да это и не имело никакого значения. Просто ключевое слово «Цуканов» открыло для него Юлию Семеновну еще с одной стороны.

То, что Полкина вот-вот выйдет на защиту диссертации в ученом совете смежного института, выяснилось совершенно случайно. Михаил готовил заседание главной терминологической комиссии госкомитета, и по этой причине пригласил для предварительной беседы коллегу из комитета научной и технической терминологии Академии Наук. Это был пожилой человек, кажется, полковник. Они уже закончили разговор о делах, визитер уже собирался откланяться, когда вдруг он сказал: «передайте Полкиной мои пожелания успешной защиты». Михаил с трудом удержался от возгласа изумления, как бы невзначай, спросил, когда должна состояться зашита. – «Где-то через неделю», – был ответ. Ничего не скажешь – конспирация была отменной. Обычно всезнающие источники на сей раз молчали. Надо было срочно готовиться к этому событию. И тут Михаилу неожиданно позвонил заместитель директора института по общим вопросам Лютиков. С ним Михаил имел дела крайне редко, но от Люси Кононовой слышал, что тот проворачивает крупные дела в интересах высшего начальства в госкомитете, обеспечивая ремонт и строительство дач этого начальства за счет ресурсов института. Это, собственно, и делало его непотопляемым, хотя и о себе он не забывал.

Лютиков, ссылаясь на то, что большой конференц-зал института на день, уже зарезервированный для заседания главной терминологической комиссии, неожиданно срочно понадобился госкомитету для другой цели, попросил перенести заседание на следующий день. Это было крайне неудобно, потому что приглашения с определенной ранее датой заседания уже были подготовлены к отправке, но Лютиков очень настаивал и даже обещал помочь отпечатать новые приглашения.