Без иллюзий

Их дружеское откровенное общение в глазах Михаила выглядело и очень доверительным и запоздалым. Они были знакомы, правда, всего чуть-чуть, пятьдесят два года, со студенческой поры, встречались еще через десяток лет, пока спустя еще несколько лет оба не оказались на одном профессиональном поприще разработки информационно-поисковых языков. Правда, Делир там уже занимал видное положение, тогда как Михаил только что на него ступил. Однако через какое-то время они уже встречались как знакомые друг с другом коллеги, хотя дальше обмена мнениями по рабочим вопросам специальности дело почти никогда не заходило. Из всех известных Михаилу специалистов по информационному поиску, имеющих ученые степени, не считая уехавшего в Америку Влэдуца, он готов был просить одного Лахути стать научным руководителем своей возможной диссертационной работы, но так и не решился это сделать. Что удержало его от этого шага, Михаил и сам себе не мог толком сказать. Постеснялся просить об одолжении уважаемого и занятого человека, слишком мало по существу знакомого с тобой? Да, эта мысль сидела в голове у Михаила. Боялся, что Лахути сочтет представленные Горским мысли и находки не дотягивающими до уровня полноценной и нехалтурной диссертации? Да, боялся, хотя и не очень сильно. Ждал какого-то проявления высокомерия со стороны Лахуты к себе, значительно уступающему ему в известности? Почти нет, не ждал, потому что позиция высокомерия по внешним признакам никак не шла Лахути, но ведь одни лишь внешние признаки могут обмануть. И все это вместе оказалось сильнее желания обратиться к Делиру с просьбой о принятии на себя научного руководства по работе не самого близкого из его коллег. Больше того, Михаил не без внутренней борьбы решил попросить Делира прочесть его роман, зная, что тот продолжает работать в гуманитарном университете, будучи пенсионером уже пятнадцать лет, и что у него нет столько свободного времени, чтобы спокойно, без натуги, прочесть объемистую книгу. Но на этот раз Михаил все же решился и позвонил Лахути. Михаилу показалось, что Делир был немало озадачен просьбой и отнюдь не загорелся желанием во что бы то ни стало прочесть роман странного коллеги, потому что после секундного замешательства он спросил Михаила, в каком виде существует этот роман. Михаил успокоил его, что рукопись набрана на компьютере и он может представить распечатку. Тогда Делир согласился, но предупредил, что быстро прочесть не успеет. Для Михаила это уже не имело значения – сколько потребуется, пусть столько и читает.

Однако с чтением Делир справился быстрее, чем можно было ожидать. Сидя рядом со своим гостем на диване, Михаил приготовился выслушать его суждение о собственном опусе. Делир начал с того, что выделил в романе четыре разных плана описания: Первым был назван план описания жизни работающего интеллектуала в профессиональный среде; вторым – описание социального фона жизни в обществе; третьим – описание походов и центрального в романе путешествия; а четвертым – отношения героя романа и женщин. Насчет четверного плана он сразу предупредил, что о женщинах ничего говорить не будет, но обо всем другом рассказал. По всему было видно, что их позиции и взгляды по множеству предметов были сходны или совпадали. Делир даже особо отметил язык автора, найдя его грамматические конструкции сложными, но ясными и хорошо согласованными во всех элементах речи. По поводу же реалий жизни в обществе вообще и на работе в частности, Делир, прежде чем высказаться по существу, вдруг спросил: «Вы знаете, что означает аббревиатура ППКС»? – «Нет», – отозвался удивленный Михаил, – «Она раскрывается так: подписываюсь под каждым словом».

Такого Михаила, признаться, не ожидал. В том, что походная часть романа произведет на читателя впечатление, он не сомневался. Но вот по поводу всего остального суждения могли быть самые разные. Впрочем, напомнил себе Михаил, о женщинах и отношении к ним героя романа Делир предпочел не высказываться, хотя там было, о чем поговорить.

Вот так на последнем участке финишной прямой жизни приоткрывалась вдруг почти напрочь упущенная возможность для гораздо более разностороннего общения двух людей, о которой они оба прежде и не думали. Разумеется, атмосферу их беседы нельзя было даже мысленно экстраполировать на ту, которая – это не исключалось – окружила бы их в случае возникновения явного интереса друг к другу много лет назад. Мало ли у каждого бывает близких знакомств с другими людьми, которые выпадают из общения по каким-либо мотивам с одной или обеих сторон? И все же подтверждалась старая истина: «Лучше поздно, чем никогда!» Во всяком случае, Михаил об общении с Делиром Лахути думал именно так. Делир Гасемович принадлежал в сознании Горского к тем немногим, кто не перестал вызывать у него интерес.