Без надежды на искупление

Он кричал, пока не охрип. Он кричал, пока вокруг него не собралось тридцать с лишним новых друзей, а затем удалился в самый роскошный дом, который нашелся в той деревне. Он хотел было отправить Гехирн в подвал, но побоялся оставить хассебранд так далеко от собственного влияния. Вместо этого он попросил своих новых друзей закрыть ставни на окнах спальни и как следует задернуть шторы. Позже, когда ему поднесли несколько огромных блюд еды, он попросил их построить ему новый паланкин с балдахином. «Будь я проклят, если пройду хоть один лишний шаг там, где можно без этого обойтись». Наконец он вызвал к себе мэра города, которому прежде принадлежала комната.

– Я хочу, чтобы на закате город был готов отправиться в путь.

Мэр, все еще в ночной рубашке, стоял перед ним с открытым ртом.

– Город? Отправиться в путь?

«Боги, вокруг меня одни идиоты».

– Да. Я желаю, чтобы все сложили вещи и были готовы отправиться в путь. Соберите всех лошадей и скот, сколько найдете. Двигаться мы будем быстро, так что кроме самого необходимого ничего не берите с собой, например, одежду не тащите.

– Как так – без одежды?

«Этот дурак первым окажется в котле».

– Вам не нужно пускаться в путь голышом, – нетерпеливо объяснил Эрбрехен. – Просто не берите лишней одежды. Возьмите побольше еды. – Он разглядывал идиота мэра. – И проследите, чтобы мой новый паланкин был удобным, пусть там будет побольше подушек.

– Конечно. – Мэр ловко развернулся на месте и прошествовал прочь, явно приятно взволнованный тем, что ему доверили эти приготовления.

Эрбрехен посмотрел туда, где сидела, съежившись под толстой попоной, Гехирн. Она не обращала на него внимания. У него сжалась грудь.

«Она сказала, что любит меня и что любила бы меня, даже будь у нее выбор».

Это была ложь.

«Боги, как же я одинок».

Глядя в спину хассебранд, он оскалил зубы. Она ему не нужна. Он ей покажет; ее предательство для него ничего не значит. От ее предательства ему не больно. «Она отвратительна», – сказал он себе – и это стало правдой. Эрбрехен вздрогнул от воспоминаний о том, как прикасался к той женщине. Высокая и сильная, полная противоположность всему тому, что он считает привлекательным. «Это никогда не должно повториться».

* * *

Когда солнце зашло за горизонт, Гехирн и Эрбрехен вышли и увидели поджидавших их жителей города. Гехирн надела одежду, которую прихватила из шкафов мэра, а Эрбрехен просто задрапировал свой необъятный торс хрустящими свежими простынями. В центре города стоял импровизированный паланкин, спешно сколоченный из досок, которые оторвали от ближайших домов. Наверху помещался огромный диван, заваленный подушками, – все это под развевающейся палаткой.

– Не такой роскошный, изящный и большой, как тот, на котором я ездил прежде, – заявил Эрбрехен, – но я вполне доволен.

Несколько самых рослых мужчин из городка помогли ему вскарабкаться на диван, и он рухнул там с довольным вздохом. Гехирн поднялась к нему на паланкин и села у его ног.

Поработитель махнул рукой двум девочкам, светловолосым сестричкам, чтобы они присоединились к нему. Их родители просияли, гордясь оказанной им честью. Только Гехирн отвела глаза, правда ей все равно не удалось пробудить в себе то отвращение, которое она пыталась почувствовать. Ее душа лишилась всяких эмоций. Она ничего не чувствовала, лишь то, что внушал ей Эрбрехен.

– Ой, да что с тобой, – упрекнул ее Эрбрехен, когда паланкин подняли в воздух десяток сильных мужчин. – Не гляди так мрачно, друг мой. Совсем скоро тебе будет кого сжечь, и немало.

Чтобы его почитатели двигались быстрее, Эрбрехен сообщил всем, что каждый вечер несколько человек, которые подтянутся в лагерь последними, будут пущены в рагу. Это не только поможет ему всегда хорошо кушать, – откровенничал он в разговоре с Гехирн, – но и заставит стадо держаться на минимальном расстоянии от него.

Гехирн поняла: чем ближе они находились, тем бо́льшую власть получал над их сознанием Эрбрехен. Чем сильнее он держал их в своих руках, тем больше они верили в него и тем сильнее он становился.

Поздно вечером новые друзья Эрбрехена схватили и притащили немолодую пару, что тащилась позади остальных, и разделали их на рагу для поработителя.

– Мне нужно было это устроить еще много лет назад, – шутливо говорил Эрбрехен, обращаясь к Гехирн. – Тогда сейчас я уже стал бы богом. Хорошо, что мы нашли мэра, он отлично умеет планировать. Я не уверен, что ты смогла бы так успешно организовать целый город – все собрались и пустились в путь. – Он довольно пощелкал языком. – Хорошо иметь полезных друзей.

«Он что, пытается заставить меня ревновать?» Как это ни печально, его прием сработал. Ей ужасно захотелось пойти разыскать мэра и оставить от него кучку пепла. Гехирн это бы ничего не стоило. Мгновенное усилие воли – и вот уже горячий пепел рассыпается пылью по ветру, как пляшущие светлячки. Но Эрбрехен не давал ей отходить от паланкина.