(без) Право на ошибку

Хотя нет Настоящая погибель началась дальше. Когда положил меня на кровать. Когда обрушил сотни умелых ласк, поцелуев, укусов. Когда раздвинул колени и с рычанием и стоном, будто он, наконец, получил свое лучшее угощение, впился в мою плоть, терзая и облизывая складочки, немало не заботясь о том, что меня всю заливает смущением, что я пытаюсь выползти из-под него, что мотаю отрицательно головой.

Это же стыдно! Нет?

Нет.

В происходящем не было ничего стыдного. Я быстро забыла о собственных страхах и барьерах, выгибаясь под ним, крича для него.

Я взлетела и парила целую бесконечность. А потом обмякла и поняла, что там, где только что были его язык и пальцы, теперь что-то большое и твердое.

Наверное хорошо, что в квартире был полумрак и я не рассмотрела, насколько большое. Потому что когда он начал проникать в меня, мне показалось, что я не смогу.

Не приму. Меня разорвет.

Он тяжело дышал. Я же сходила с ума. Боясь того что происходит и надеясь, что это будет продолжаться. Долго.

Быстрый рывок. Мой взвизг. И мы оба замерли.

Я чувствовала себя растянутой. А потом вдруг почувствовала наполненной.

И сама подалась вперед.

Миша простонал мое имя и начал двигаться. Неумолимо. Сладко-больно. Нежно. Жестко. Я полностью погрузилась в незнакомые ощущения. Он был напорист и осторожен одновременно. Я же металась, хаотично гладила его, целовала и вбирала его дыхание. Его плоть.

Язык мужчины повторял движения его члена. Пальцы то впивались в мои бедра, то выкручивали соски, отчего я выгибалась еще сильнее.

Он запрокинул голову, а его грудь блестела от выступившего пота. И это зрелище было лучшим, что я видела в своей жизни.

Он был совершенен.

Более сильным, чем когда-либо.

Полностью открытым и беззащитным в своем желании.

Моим. В эту ночь — моим.

И когда он зарычал и несколько раз вбился в мои бедра, я обхватила его ногами и руками и счастливо закрыла глаза, надеясь растянуть эту ночь и эту мнимую власть навечно.

* * *

— И куда ты собралась?

Я взвизгнула и отпрянула. Ударилась о какой-то столик и чуть ли не осела по стене, глядя на Веринского.

Заспанное лицо мужчины сменило выражение с недовольного на удивленное. А потом он и вовсе встал, осторожно изъял из моих рук полотенце, которым я прикрывалась, положил снова на кровать — меня — и навис сверху.

Я судорожно прикрылась руками и покраснела.

Вся, как мне кажется.

Черт, ведь ночью было темно и не так страшно. А сейчас утро. И все видно. И понятно, что мне нечего делать в этой постели. Хотя больше всего мне хотелось свернуться калачиком и снова лечь под теплый бок — как я и проснулась.

Но разве могла я лечь? И остаться там, куда попала случайно?

Я вспомнила, что мы вчера делали на этой постели и покраснела еще больше. В ванной ведь я тоже краснела — ведь именно там он меня мыл ночью. Сам. Очень бережно.

— На-астя…

— Мне пора, — пискнула.

— Вот про это я и спросил — куда?

— Д-домой.

— Зачем?

Он ставил меня в тупик своими вопросами. А то он не понимает! Такие как Веринский не валяются в выходной в постели со своими случайными любовницами.

Я рассердилась.

Нет бы сделать вид, что спит и дать мне уйти! Дать прийти в себя за эти выходные. А в понедельник уже я сделаю вид что ничего не было.

Если смогу…

Что вряд ли. Теперь, когда я знала, какой он… Невозможный. Безудержный.

Безудержный закатил глаза и вдруг произнес:

— Правильно ли я понимаю, что ты проснулась, решила что достаточно натешилась со мной и пора сбежать, пока я не начал умолять тебя остаться?

— Что?

Он серьезно сказал такую хрень?

Хохочет.

И шепчет горячечно мне на ухо:

— Маленькая дурочка. Мышка, которая решила спрятаться от своего кота. Ты и правда думаешь, что я тебя отпущу так просто? Не знаю, что ты наслушалась обо мне, но я никогда бы не стал приглашать свою секретаршу к себе на все выходные, если бы не был достаточно заинтересован в этом.

— На все выходные?

— Да, мышка, да. И перестань испуганно пищать.

Он так и назвал меня. Мышкой. А я в ответ придумала Ведмедик — что-то среднее между ведьмом и Превед Медвед.

И правда осталась на все выходные. За которые изучила, как мне казалось, все его тело — каждый сантиметр. Все его любимые позы. Каждый его взгляд и стон.

А он изучал мое. Настраивая, как музыкальный инструмент по себя. И научил любить свое тело. Видеть и чувствовать его.

Сначала он осторожничал, опасаясь сделать мне больно, но вскоре мы забыли и про осторожность. Вели себя как животные. А иногда просто лежали, трогая друг-друга и оценивая реакции. Иногда он показывал мне что-то, отчего я снова краснела — но делала. И изумлялась тому восторгу, который вызывало это неумелое действие.

Это было волшебно. Порочно. Сказочно. Ярко. Жестко. Вкусно.

Необычайно.

Я не верила, что это случилось со мной.

И еще больше не поверила, что это не закончилось с понедельником.