Без свидетелей

— Я — его внук, — просто произнес Аллилуйя. — Именно поэтому я и приехал в Англию. В те дни, когда Господь повелел мне пасти овец своих, принадлежащих к моему народу, я был довольно обеспеченным человеком. У меня была небольшая сахарная плантация, которая перешла ко мне от отца. Я женился и был очень счастлив. Но потом наступили тяжелые времена: урожаи сахара упали, прихожан стало меньше, да и те обеднели и уже не могли оказать своему пастырю такую поддержку, как раньше. Да и сам я уже — человек слишком старый и болезненный и не могу служить, как раньше. Моя жена тоже больна. Кроме того, Бог наградил нас многочисленными дочерьми, которые нуждаются в нашей поддержке. Когда мое положение стало совершенно бедственным, я случайно наткнулся на бумаги из семейного архива, которые касались моего деда, Саймона, и узнал, что на самом деле его фамилия была не Харкавэй, а Доусон. Я подумал тогда, что у него могли остаться родственники в Англии, что Бог, возможно, услышал глас вопиющего в пустыне. Поэтому, когда нужно было послать делегата в лондонскую штаб-квартиру нашей миссии, я испросил разрешения оставить свой приход и отправиться в Англию.

— Вам удалось с кем-нибудь связаться?

— Да. Приехав в Крофтон, который упоминался в письмах моего деда, я обратился к тамошнему юристу, мистеру Пробину из Крофтовера. Вы его знаете?

— Мы наслышаны о нем.

— Мистер был очень любезен и проявил ко мне большой интерес. Он показал мне родословную, согласно которой мой дед и являлся наследником всего имущества.

— Но к тому времени собственность семьи была уже утрачена?

— Да. А когда я показал мистеру Пробину свидетельство о браке моей бабушки, то он, увы, сказал мне, что официально это вообще не документ. Боюсь, Саймон Доусон действительно был великим грешником. Он привел мою бабку в свой дом, подобно многим плантаторам, которые жили с цветными женщинами, и дал ей документ, который якобы являлся свидетельством о браке за подписью губернатора колонии. Когда мистер Пробин навел соответствующие справки, то выяснилось, что губернатора с таким именем никогда не существовало, а сам документ был подделкой. Как христианин, я был этим крайне удручен. Но поскольку никакой собственности все равно не осталось, то в практическом отношении это уже не имело для нас значения.

— Да, прискорбное невезение, — сочувственно произнес лорд Питер.

— Я принял это с полным смирением, — продолжал старый креол, с достоинством склонив голову — Кроме того, мистер Пробин был столь любезен, что дал мне рекомендательное письмо к мисс Агате Доусон — последней живой представительнице этого рода.

— Да, я знаю, она жила в Лихэмптоне.

— Она оказала мне чрезвычайно радушный прием. Когда я сообщил ей, кто я такой, разумеется, с оговоркой, что не имею к ней ни малейших претензий, мисс Доусон со своей стороны назначила мне ежегодное содержание в 100 фунтов стерлингов, которое регулярно выплачивала до самой своей смерти.

— Больше вы с ней не встречались?

— Нет, мне не хотелось показаться назойливым. Частое появление в доме родственника с таким цветом кожи, как у меня, могло быть для нее нежелательно, — сказал преподобный Аллилуйя с выражением горделивого смирения. — Но в тот раз она, тем не менее, пригласила меня отобедать вместе с ней и была со мной очень любезна.

— Простите мне этот нескромный вопрос — надеюсь, вы не сочтете его неуместным: но мисс Виттейкер продолжала выплачивать вам назначенное содержание?

— Нет. Быть может, мне и не следовало на это рассчитывать. Но для моей семьи это так много значило… Кроме того, мисс Доусон дала мне определенную надежду на то, что выплата пособия, возможно, будет продолжена. Она призналась, что не хочет писать завещание, и сказала при этом: «Это совершенно ни к чему, кузен Аллилуйя; когда Господь призовет меня к себе, все мои деньги перейдут к Мэри, и она продолжит выплачивать вам пособие от моего имени». Но, может быть, мисс Виттейкер все-таки не получила это наследство?

— Вовсе нет, она его как раз получила. Все это очень странно. Может быть, она просто забыла о пособии?

— Я взял на себя смелость написать мисс Виттейкер несколько слов в качестве духовной поддержки после смерти ее тетушки. Может быть, это ей не понравилось. Разумеется, больше я ей не писал. И все-таки мне не хочется думать, что сердце ее ожесточилось к чужим несчастьям. Несомненно, всему этому найдется какое-то объяснение.

— Да-да, несомненно, — подтвердил лорд Питер. — Благодарю вас, что согласились побеседовать с нами. Ваш рассказ полностью устранил все неясности, связанные с Саймоном Доусоном и его потомством. Еще мне бы хотелось записать даты и имена, если вы не против.

— Да, конечно. Я принесу вам бумагу, которую любезно подготовил для меня мистер Пробин. Там перечислены все члены семейства Доусонов.

Преподобный ненадолго удалился и вернулся с родословной, которая была аккуратно отпечатана на листке голубой бумаги, похожем на официальный бланк.