Без жалости

— Конечно враги, — подтвердил я, — Как-то сложно назвать их друзьями. И не надо называть их "заблуждающимися элементами", которых нужно перевоспитывать. Воспитанием пусть государственные органы занимаются, а я простой подросток, который очень дорожит своей жизнью и здоровьем. Так что, это не наш метод — как говорил, товарищ Ленин.

— Ты вот товарищей Сталина и Ленина цитируешь, — раздражённо проговорил Алексей Макарович, — А между тем, ты один из немногих комсомольцев нашего района и сын секретаря парткома. Ты не подумал о том, что твоё поведение, как-то не вяжется с моральным обликом члена ВЛКСМ?

— Вот не надо мне на совесть давить и комсомол цеплять. Товарищ Ленин говорил по этому поводу, что в сердце каждого комсомольца, должен гореть яростный огонь, который подвигнет его на подвиг в борьбе с несправедливостью. Вот я борюсь, по мере своих возможностей. Кстати, чего это мы обо мне, да обо мне? Давайте о вас поговорим?

— Не понял? И чего это ты собрался говорить обо мне?

— Не конкретно о вас, хотя и о вас тоже. Давайте поговорим о работе милиции? Вы нашли тех, кто меня едва не убил? Нет. Где у нас милиция и чем она занята, когда почти ежедневно происходят драки между нашим берегом и зареченскими? В кабинетах сидит. А то, что Гриня посёлок терроризирует, тунеядничает и ведёт асоциальный образ жизни, вам тоже не известно? Сомневаюсь. Вот смотрите, сколько всего я влёт наковырял и это только начало. Хотите я по кражам пройдусь? Кто погреб обворовал у тётки Глафиры из Слепого переулка? Кто корову увёл у дядьки Никиты с Заречной? Кто порося стащил у Стеценко с Плахотного? Что скажете, товарищ участковый?

— Но, но! Ты чего взъерепенился? — возмутился Алексей Макарович, — Вообще-то, это я пришёл к тебе, чтобы вопросы задавать, а не ты ко мне. Мал ещё, меня учить!

— Да ладно? Ответить вам нечего, так и скажите. Нет, я понимаю, у вас всего два десятка милиционеров на райцентр, за всем не поспеваете. Но чего вы тогда от меня хотите? Ждать и терпеть, когда у вас до меня дойдёт очередь по оказанию помощи, в решении моих проблем? Нет, спасибо. Я уж как-то сам себе помогу.

— Ладно, вижу, мои слова до тебя не доходят, Володя. Мало отец тебя сёк, не дал ума, — собрался уходить участковый.

— А это не вам судить, Алексей Макарович, мало или много. Вас как я вижу, тоже не сильно розгами баловали в детстве. Вы так и не поняли, о чём я вам тут говорил.

— Да и о чём же?

— О том, что в своей работе нужно опираться на население, а вы от населения стеной отгородились. Все про всё знают, только вы — власть, ничего не замечаете, и замечать не хотите. Ходите по дворам, беседуйте с людьми — это ваша работа. Вы ко мне, зачем приходили? Мораль читать? А зачем? Жалобы на меня были? Нет. Я веду антиобщественный образ жизни? Нет. Замечен в противозаконных действиях? Тоже нет. Вы мне должны руку пожать и поблагодарить, что зареченские перестали на наш берег шастать и пацанов наших обижать. Да и Гриня притих, даже пить говорят, бросил. А вы меня воспитывать пришли и стыдить, за то, что я вашу работу выполнил.

— Вот ты, значит, как всё повернул? Может тебе и медаль за это дать? — хмыкнул участковый.

— Не доросли вы ещё, что бы медали раздавать, Алексей Макарович, — ответил я, — Вот станете генералом, тогда и поговорим. У вас всё? Вопросы ко мне есть ещё? А то, мне надо стайку чистить, да по делам пробежаться.

— Ладно, будем считать, что я тебя предупредил, — с лёгким раздражением сказал участковый и, попрощавшись, ушёл. А из-за дома, выскочила Маринка с хитрой рожицей — подслушивала, егоза мелкая.

— Ой, Вов, а ты не боишься Алексея Макаровича, он же милиционер!

— Ну, так он милиционер, а не пугало огородное, что бы его бояться, — усмехнулся я, ухватив сестру и усаживая её себе на колени. Она обняла меня за шею и доверчиво прижалась.

— Ты такой сильный и храбрый. Ты никого не боишься?

— Ну как не боюсь, — проговорил я, — Маму вот боюсь, когда она сердится. Вдруг возьмёт скалку, да полбу даст. Страшно. Отца тоже опасаюсь, ремня всыплет, а мне как-то не хочется. Тебя вот тоже боюсь…

— А меня чего боишься? — удивилась Маринка.

— Так ты тоже когда-то вырастешь, и у тебя тоже будут муж и дети. Вдруг на родном брате решишь потренироваться и за скалку возьмёшься? Ну, или за ухват. Тоже опасная штука, — задумчиво проговорил я.

Некоторое время Маринка соображала, потом звонко рассмеялась. Повозилась у меня на коленях, удобнее устраиваясь.

— Вов, ну я серьёзно!

— А если серьёзно, то не знаю. Не успеваю я как-то испугаться, — сказал я правду, — У меня в моменты опасности, в голове что-то щёлкает, и я вообще ничего не чувствую. Это потом, начинаю размышлять, плохо это или хорошо. А вот страха или ещё чего-то, вообще не чувствую.

— Я всегда знала, что у меня самый храбрый брат на свете, — счастливым голосом проговорил сестрёнка, — Вов, а ты правда на Соньке женишься?

— ???!!!

* * *