Безбилетный пассажир

Между прочим. В Тбилиси многих зовут по прозвищу. Крошку все время так и звали – Крошка. И когда я добрался в книге до этого места, то позвонил Резо – выяснить, как Крошку зовут на самом деле.

– Лена, – подумав, сказал Резо.

– Ты уверен?

– Уверен.

– А ты ее когда-нибудь так называл?

– Видел. В паспорте написано.

Так что, если Крошку зовут как-нибудь по-другому, я не виноват.

Свадьбу справляли в маленькой двухкомнатной квартире Крошки. А Тамаз Мелеава сделал молодоженам подарок – привел шарманщика из духана. В квартире шарманщик всем мешался, и Тамаз вывел его во двор и усадил на ветку дерева напротив раскрытого окна. Шарманку ему туда подали на веревке, он заиграл и запел.

«Оседлав толстый сук старого вяза, шарманщик Сандро крутил шарманку и пел, дирижируя себе ногами», – так написали мы в сценарии.

Я никак не мог вспомнить, – то ли сначала мы написали этот эпизод, а Тамаз потом воплотил его в жизнь, то ли мы перехватили идею у Тамаза. Позвонил в Тбилиси Резо. И Резо сказал, что на свадьбе, как он помнит, вообще никакого шарманщика не было, а Тамаз привел не шарманщика, а пожарный оркестр, который играл на плоской крыше дома напротив. Хотя…

– Подожди. Я у Крошки спрошу, – сказал Резо.

Крошка взяла трубку и сказала, что на свадьбе не было ни шарманщика, ни пожарного оркестра. Во дворе, в беседке, играл скрипичный квартет – друзья Мамочки. А Тамаз Мелеава привел на свадьбу не музыкантов, а съемочную группу из Латвии. Она все точно помнит потому, что когда всю группу рассадили, для нее и Резо места уже не осталось и все оставшееся время они стояли.

Между прочим. Случай с шарманщиком далеко не единственный. Каждый раз, когда я начинаю работать над фильмом, у меня реальность путается с вымыслом. Вот, например, во время съемок того же «Не горюй!» произошел такой случай.

Снимали сцену встречи Бенжамена (Кикабидзе) и Луки (Кавтарадзе) с русским солдатом (Леонов) на мосту возле духана «Сам пришел». Снимали монтажно: отдельно мост, отдельно духан. Мост – возле Гори, духан – под Тбилиси. Юсов, когда снимали мост, говорит Кикабидзе:

– Буба, посмотри налево, на духан.

– Вадим, духан не слева, духан справа, – говорю я. – Пусть он посмотрит направо.

– Почему направо? Налево по свету лучше.

– Но духан справа!

– Почему справа?

– Потому что он всегда там был!

– Где он всегда был справа?

И тут до меня дошло, что духан «Сам пришел» я не видел возле моста ни справа, ни слева. Это все существовало только в моем воображении.

Гадасаревиа

Не думаю, что кто-нибудь внимательно читает титры, где перечислены фамилии актеров, занятых в эпизодах. Но если бы кто-нибудь читал, то обязательно обратил бы внимание: в фильме «Не горюй!» и во всех последующих фильмах в титрах эпизодников стоит фамилия Р. Хобуа. На моей памяти это заметили только три человека: сам Рене и монтажеры – Таня Егорычева и Лена Тараскина.

– А кого у нас играет Хобуа? – спросила Таня Егорычева на двадцатый год работы со мной, когда приклеивали финальные титры к фильму «Паспорт» (Таня монтировала «Совсем пропащий», «Афоня», «Мимино», «Осенний марафон», «Слезы капали», «Кин-дза-дза», «Паспорт»). А Лена Тараскина засекла его на третьем фильме (она работала со мной на «Насте», «Орле и решке» и «Фортуне»).

А никого у меня Рене Хобуа не играл.

В один из выходных Вахтанг Абрамашвили пригласил нас на завтрак, на жареные хинкали. Оказалось, что завтракать с нами будет и отец Вахтанга – дядя Гриша. И мы поняли – завтрак затянется.

Дядя Гриша чтил традиции и обязательно произносил все тосты, положенные на грузинском застолье. И ритуал занимал минимум три часа.