Безбилетный пассажир

После фильмов «Не горюй!» и «Мимино» кое-кто начал говорить, что популярным Бубу сделал режиссер Данелия. Чушь! Вахтанга Кикабидзе всегда еще больше знали и любили как певца, а не как киноактера. Это благодаря тому, что Буба певец, и меня стали узнавать в Тбилиси.

Вместе с итальянским сценаристом Рудольфо Сонего мы работали над сценарием для Михаила Калатозова. По работе прилетели в Тбилиси. В аэропорту нас встретил корреспондент телевидения, взял у меня короткое интервью. Потом он попросил Сонего сказать несколько слов обо мне. Рудольфо сказал… Тот корреспондент решил сделать обо мне фильм и пошел к Кикабидзе, чтобы и он, как Сонего, тоже что-нибудь обо мне рассказал. А Буба говорить отказался:

– Это не моя профессия. Моя профессия – петь.

^{“Мимино”. На съемках в деревне Шинако. Оператор Анатолий Петрицкий, Кикабидзе и я.}

^{“Мимино”. Л. Куравлев, Ф. Мкртчян и Буба.} 

^{“Совсем пропащий”. На съемках.}

И впервые спел новую песню, впоследствии ставшую шлягером, – «Фаэтонщик».

Когда этот фильм показали по грузинскому телевидению, на телевидение каждый день стали приходить тысячи писем с просьбами повторить передачу «О кинорежиссере Данелия»: все хотели еще и еще раз послушать «Фаэтонщика» в исполнении своего любимца. Ну, и показали этот фильм раз двадцать. А поскольку в начале передачи я каждый раз чего-то мямлил, зрители запомнили и мою физиономию. Когда я в следующий раз прилетел в Тбилиси, меня уже знал в лицо весь город: и шоферы такси, и продавцы, и официанты в ресторанах, и прохожие.

Между прочим. Когда песня «Мои года – мое богатство» была очень популярна, про Бубу ходил такой анекдот: Буба однажды вернулся домой и увидел: дверь взломана, но из квартиры ничего не украдено, а на столе записка: «Мы думали, что ты шутишь, когда поешь, что твои года – твое богатство». Но я знаю – это не анекдот, а чистая правда. Буба – человек широкий, многим помогает, и, несмотря на то, что он был очень долго популярен и хорошо зарабатывал, на себя и свою семью у него мало оставалось. Всю жизнь он прожил в маленькой кооперативной квартире, и даже машины у него не было. Первая собственная «Волга» у него появилась в шестьдесят лет. И то он не сам купил – ему ее подарили на юбилей. В придачу к годам.

Закариадзе

На роль доктора Левана мы планировали взять Серго Закариадзе – если он согласится. К тому времени Закариадзе уже сыграл главную роль в знаменитом «Отце солдата», был депутатом Верховного Совета СССР, директором театра, сам ставил спектакли, много снимался у нас и за рубежом… С ним дружил сам Брежнев. В общем, очень важная персона.

С Серго я был знаком с детства: Закариадзе играл в памятном мне фильме «Георгий Саакадзе» Шадимана одну из главных ролей. Я сам отвез ему сценарий. Закариадзе прочитал, позвонил и сказал, что сниматься согласен.

Еще до съемок Дато меня предупредил, что Закариадзе – артист жадный, ему надо, чтобы его герой как можно больше находился на экране. И рассказал, что во время съемок «Отца солдата» в сцене, где герой с другими солдатами ползет по-пластунски, Закариадзе прополз с такой скоростью, что оказался первым у камеры и закричал «Ура!» прямо в камеру. А ведь вместе с ним ползли молодые спецназовцы, а ему было уже далеко за шестьдесят. Так что съемки надо строить так, как будто для нас главное – снять Закариадзе.

И в первый же день, когда мы стали снимать сцену в аптеке, я в этом убедился. Сначала сняли кадры, где был занят Закариадзе. А потом стали настраиваться на крупный план Бенжамена.

– А зачем крупный план Бенжамена? – насупился Закариадзе. – Бенжамена и так каждый день снимают, а это сцена про Левана!

^{Мы с С. Закариадзе.}

^{“Не горюй”. Рабочий момент.}

В сцене «Сватовство» снимали «восьмерку» Леван – Софико («восьмерка» – это когда беседуют два человека, видно спину и затылок одного и лицо другого. А потом наоборот). Начали снимать с плана Закариадзе – Софико стояла спиной к камере. Потом стали снимать Софико – Закариадзе к нам спиной. А когда Софико произнесла свой текст, Закариадзе незаметно передвинулся так, что к концу сцены в кадре он опять был к нам лицом, а от Софико – один затылок.