Бездушная игрушка (СИ)

- Он сказал: материальные блага – ничто, в сравнении со знаниями. Чтобы получить ту жизнь, о которой я мечтал, нужны не просто деньги, а умение их зарабатывать и тратить. Тогда я не совсем понимал, о чем он, но согласился. Он избавил меня от зависимости, потратил кучу времени, заставляя учиться. Понимаешь, он не просто внушил мне необходимые знания, а научил их добывать. Он возился со мной пять лет. Я даже привык к его постоянному присутствию, воспринимая, как обычного человека. Благодаря ему я стал тем, кто есть сейчас.

- Как это он возился с тобой? Я не совсем понимаю.

- Да как с собственным ребенком: поселил в квартире, кормил, обувал, одевал. О нет, он не все время был рядом и не ждал меня дома с ремнем, просто посещал периодически, проверяя чем я занят. А я старался доказать, что достоин его помощи, потому и учился. Мне выпал единственный шанс в жизни, доказать, что я чего-то стою, особенно когда открылись безграничные возможности - я мог поступить куда угодно! Его прихвостней, конечно, я видел чаще, но и посещений примерно раз в месяц, как он выражался "проверить положение своих инвестиций", было вполне достаточно. Постепенно он появлялся все реже. В конечном итоге совсем перестал. Видимо, понимая, что я встал на ноги.

- Понятно. Но ты ничего не говоришь об оплате. Чего он хочет?

- Души к сожалению ему не нужны. Он сказал, что этого добра у него хватает. Даже не знает, как от них избавиться. Да я все равно попаду к нему – мои поступки далеки от праведных. Ему нужны духовные ценности, в особенности, если это дорого мне. Все великие книги о нем, поэмы, скульптуры, картины, оперы и многие, известные человечеству, творения – это плата тщеславному ублюдку за его помощь. Он мне дал срок тридцать лет, и вот он истек. Чем мне ему платить, я просто не знаю!

Давид уселся на попу, обхватил руками коленки и хмуро уставился на отца. А ведь действительно, если у человека нет творческих талантов? Он не ученый, не поэт и не музыкант. Чем, в таком случае, ему платить? Отец, тем временем, снова уставился в измятый лист бумаги, перечитал написанное, смял и швырнул в урну. Константин вернулся в свое первоначальное состояние помешательства, снова поднимаясь на ноги и расхаживая из угла в угол. Давид едва успел отскочить в сторону, чтобы отец на него не наступил. Нужно было искать решение проблемы, а не впадать в безумство.

Парень какое-то время бездумно бродил по дому. Звонила его подруга, но он не хотел никого слышать и, уж тем более, видеть. Мамин телефон был по-прежнему отключен. Скитания в закрытом пространстве не приносило пользы, и Давид решил подышать воздухом. Он вышел со двора и направился по дороге к озеру. Их дом находился в большом обустроенном поселке, в пяти минутах езды от города. Здесь был даже собственный ЗАГС. Пройдя небольшое расстояние, парень оказался возле церквушки. От нее, вниз по холму, вела дорожка, выложенная тротуарной плиткой, к небольшому парку. Там были аллеи с беседками, среди фруктовых цветущих деревьев, а за посадкой – озеро с прикормленными утками. Давид уселся на одну из свободных, деревянных скамеек на травянистом берегу, и упер подбородок в ладони. Кому рассказать – не поверять, а то и в дурку определят. Его и без того почти все знакомые странным считают. Решение все не хотело находиться. После двухчасового сидения в одной позе, мысли только запутались. Проблема отца все больше отходила на второй план. Перед парнем появился уникальный шанс получить, наконец, ответы на мучившие вопросы. Какая бы не была плата, он уверен, что сможет выкрутиться. А может и воспользоваться этим, чтобы оплатить долг отца. Предложить себя вместо него? Ну да, как в дешевой комедии. К тому же Самаэль сказал, что души ему не нужны. Врут, выходит, многочисленные источники, утверждающие обратное. Для начала надо выяснить всю подноготную этого мира, а уж в полученных данных искать решение. Не может случай отца быть прецедентом за столько тысячелетий. Осталось только еще раз встретиться с Самаэлем.

Давид поднялся с насиженного места, когда начало смеркаться, и поспешил домой. Там его встретили заплаканные мать и сестра – отец напился до беспамятства и кричал о сделке с дьяволом. Им удалось утихомирить его и уложить спать. Завтра предстоял рабочий день, но как Константин поедет в офис представлялось с трудом. Парень держал язык за зубами, дабы не нагнетать обстановку. Ночью, впервые за долгое время, ему не снилось ничего.

В университет нужно было ко второй паре, потому парень встал поздно и не видел ни маму, ни сестру. Отец громко храпел в спальне. Приведя себя в порядок и прикончив оставленный завтрак, Давид поспешил из дома, прихватив рюкзак. Но во дворе замер, как вкопанный: на качелях снова восседал Самаэль и медленно раскачивался. На ум пришли строки из детского стихотворения Бальмонта «Чертовы качели»:

В тени косматой ели

Над шумною рекой,

Качает черт качели,

Мохнатою рукой…