Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

– Знаешь, Петрович, я оценил красоту твоей игры, я хотел парализовать тебя и вернуть туда, откуда ты пришел, но не смог. Что ж, придется выпустить тяжелую артиллерию.

Петрович засмеялся, сделал жест, напоминающий выброс лассо, и поднявшаяся было Таня с грохотом вылетела в разбитое окно:

– Стареешь, друг. Твоя артиллерия отдыхает. Что ж, в этом есть и положительный аспект: второй раз тебя убивать уже не придется. Сам сдохнешь от позора.

Я посмотрел на гофмейстера, на Глеба, но лица их были непроницаемы.

Петрович на экране выкинул руки вперед одновременно с Морозовым. Синие и алые лучи ударили из ладоней и подушечек пальцев. Взрывной волной соперников одновременно отбросило в разные стороны.

– Одно ты забыл, Петрович. – прохрипел, поднимаясь, гофмейстер. – Твой ключ, этот мальчишка, Герман, он ведь вправе менять твою реальность.

– Он не подкупен! – Петрович вытер кровь с разбитой губы и вскочил на ноги. – Не продается вдохновенье. А рукопись уже продана.

– Как бы ни так. – в кабинете Петровича появился еще один человек.

Он не вошел через дверь и не запрыгнул через окно, он отделился от стены. Это было так неожиданно, что в первое мгновение я его не узнал.

Это был Лев Григорьевич, придуманный мной Великий Инквизитор. Он был самым молодым в этом трио волшебников.

– Вот мы и собрались вместе.

Петрович побледнел. Губы его затряслись:

– Стойте!

Но Великий Инквизитор уже шагнул навстречу Петровичу, обнажая свой светящийся кинжал.

Мелькнуло в воздухе и магическое лезвие предателя.

Они ударили одновременно: Лев Григорьевич и Николай Петрович. Оба кинжалами в сердце. И на этот раз чудес больше не было.

С минуту волшебники стояли, обнявшись, а потом пошатнулись и упали на стол, сметая бумаги и часы.

Несколько секунд камера снимала безжизненные тела. А я почему-то смотрел на разбитый циферблат, на стрелки, которые упорно продолжали двигаться, напоминая, что жизнь на этом не заканчивается.

– Общее сходство есть. – выдавила Лера. – Только в книге Великий Инквизитор спасал Геру.

– Больше этот фокус у вас не пройдет.– сказал Никита Аркадьевич, поднимаясь со стула. – Я имею в виду, что с живыми неугодными людьми так разделаться не удастся.

– Да как вы смеете?! – я не захотел, молча, глотать обиду.

– Я все смею. – Морозов хохотнул. – Не смотря ни на что, Герман, ты ведь написал конец романа так, что нам остались одни только трупы. Ведь верно? У тебя не было выбора? Согласен. Ты надеялся убийством защитить того, кого любишь. Я не осуждаю. Просто надеюсь, что ты не войдешь во вкус.

Неужели все маги такие мерзкие и подлые? Психологи хреновы!

– Это только мое дело, какие романы я буду писать. – фыркнул я.

– Пожалуй, ты прав. Следующие твои истории без волшебной пещеры никогда не оживут. Можешь сочинять все, что заблагорассудиться. – Морозов поднялся, придвинул за собой стул к столику. – Но если мы найдем еще одну живую книгу, то ведь можно будет ее переписать для блага и процветания страны, к примеру. Мы ведь не предлагаем тебе, Герман, свои сюжеты. Но мы верим, что ты не пропустишь в наш мир зло. А вот другие люди-ключи могут поступить иначе.

– Потому что они старше и опытнее? – угрюмо обронил я.

– Потому что «идеалист» в нашей стране – слово ругательное и выступает синонимом понятию «дурак». И нас таких, борющихся за идеи, любящих людей, а не деньги – с каждым годом становится все меньше.

– Я не могу. – сказал я. – Я не могу согласиться. Там, внутри того мира я писал, купаясь в волнах вдохновения, но все было мне навеяно. Я попытался сам сочинить концовку, и вот что из этого получилось…

– Ты остановил череду убийств. Ведь «Безвыходное пособие для демиурга» – не просто шло по трупам, оно развлекалось, создавая прецедент для убийств, ему нравилось смотреть, как рушится психика людей, как их ломает жажда наживы и алчность власти. Кроме того, ты спас Леру. Так что дело об исследовании по перемещению гражданских лиц из реального мира в область подсознательного закрыто. Ничего не было, Герман.

Я вопросительно посмотрел на Морозова. Тот усмехнулся:

– О, ты непременно станешь знаменитостью, если опубликуешь свой опус, а мы тебе еще и поможем раскрутиться. Ты ведь человек, шепотом говорящий о моем могуществе. Ты мне нужен.

Я лишь недоверчиво покачал головой.

Гофмейстер отсалютовал:

– Оставайтесь. Честь имею. Но мы всегда ждем тебя, Герман. Наше предложение остается в силе. – и уже обращаясь к моему другу, Никита Аркадьевич добавил. – А ты, Глеб, зайди сегодня ко мне в кабинет Петровича. Раскрытие государственной тайны – вещь малоприятная, но я умею ценить дружеские чувства. Верные люди нужны всем.

И Морозов ушел.

Как по мановению волшебной палочки за ним испарились и спецназовцы. Они мгновенно погрузились в три машины и стартовали на огромной скорости.

Стуча зубами, из подсобки высунулись охранник, официант и бармен.

Мы тут же встали и вышли прочь.

– Что тебе будет, Глеб? – спросил я.