Биоугроза

- Не знаю. Что-то есть там, и возможно, что-то есть здесь, отчего мы должны уйти. Не знаю.

Больше я ничего не мог сказать. Ей не нужно было знать о том, что у нас за спиной, проедает себе путь через всю страну, город за городом, оставляя за собой одни лишь кости.

Джени ровно дышала, и я гладил рукой ее обнаженную спину, эту восхитительно гладкую смуглую кожу, думая о том, как сильно она походит на Шелли. Только Шелли была мертва, а Джени жива.

- Как долго это будет продолжаться, Нэш? Когда уже Тень будет удовлетворена? Когда уже она насытится?

Но я никогда не отвечал на этот вопрос, потому что от одной этой мысли мне становилось плохо. От мысли о том, что мне придется сделать и о том, с кем мне придется это сделать. Ибо я испытывал жуткую уверенность, что этому не будет конца. Я не знал, чем именно была Тень, но чувствовал, что она была частью этого нового мира, природной силой, такой же как ветер, вода и солнечный свет.

Она просила.

Я делал.

А если она когда-нибудь попросит у меня Джени? Если это случится... я не знал, что я буду делать. Потому что я ни за что не трону Джени.

Я не допущу этого.

И неважно, насколько голодной будет Тень...

3

В тот день мы нашли не автомобиль, а женщину для Тени. Карл поймал ее, когда ходил на разведку. Она пряталась в одном здании. И бросила в Карла камень, когда он проходил мимо. Поэтому он сходил за ней, избил, связал, заткнул рот кляпом и привел к нам.

Джени это совсем не понравилось.

Могу лишь сказать, что в этой женщине осталось мало чего человеческого. Она пока еще не была заражена, как Скабы, но судя по взгляду, была недалеко от этого. Казалось, хотела вырвать кому-нибудь горло.

Джени снова включила сострадание и сказала, что эта женщина - человек с правами, как и все остальные.

- Я хочу поговорить с ней, Нэш.

- Она же чокнутая, - сказал я.

- Пожалуйста.

- Джени, когда я нашел ее, она не вела себя, как человек или воспитанная леди. Но ты можешь попробовать, если хочешь.

Карл убрал скотч со рта у женщины.

Она смотрела на нас своими похожими на металлические бусины глазами.

Джени положила руку ей на плечо.

- Милая... - сказала она.

Женщина вздрогнула, закричала Джени в лицо, затем бросилась вперед в попытке укусить ее. Карл сбил ее на пол, сел ей на спину и снова заклеил рот.

- Хватит, - сказал я.

- Она ненормальная, - сказала Джени. - Совершенно ненормальная.

Мы с Карлом расхохотались.

4

Ночь.

Мы спрятались в маленькой мастерской после того, как потратили целый день на поиски замены микроавтобусу. Я выбрал мастерскую, потому что она была легко обороняемой и находилась в стороне от улицы. Даже решетки были на окнах. Если что-нибудь или кто-нибудь попытается добраться до нас, нам это будет отлично видно при лунном свете, да и территория снаружи предлагала идеальную зону поражения.

Я придвинул к окну стул и сел, положив на колени свою винтовку. На мой взгляд, Гэри вряд ли смог бы застать меня врасплох.

Я заступил на дежурство. Карл с Техасцем храпели в дальней комнате. Джени тоже спала.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как следить за пустой, ожидающей дорогой. Время от времени я наклонялся вперед и смотрел на висящую над городом луну. Она была еще неполной, но уже близко к тому. Круглая, жирная, похожая на желтый глаз, она окрашивала здания своим фосфоресцирующим светом.

Это напомнило мне мое детство.

По соседству жила одна девочка, постарше меня, которую звали Мэри Лапир. У нее были вьющиеся темные волосы и ярко-голубые глаза. Я был по уши в нее влюблен. У Мэри был телескоп и теплыми летними вечерами она выносила его на задний двор, смотрела на луну и звезды, иногда до двух часов ночи. Я наблюдал из окна, ожидая, когда она выйдет, а сердце у меня билось медленно, в предвкушении. Завидев Мэри, я выскальзывал из окна и присоединялся к ней. Однажды Мэри показала мне луну и Крабовидную туманность, но ни одно небесное тело, которое она мне показывала, не светилось ярче, чем мои глаза, когда я смотрел на ее и слушал ее рассказы о кольцах Сатурна или желтом туманном диске Венеры.

Мэри была на пять лет старше меня. Я был увлечен ей до того самого дня, когда она, окончив школу, уехала поступать в колледж. В тот день я плакал, не переставая, потому что понимал, что больше не увижу ее. Так и получилось. Даже теперь те воспоминания причиняли мне боль, словно бередили старую рану. Но я не забыл ни те летние вечера и стрекот кузнечиков, ни мягкий шепчущий голос Мэри, ни млечный путь, раскинувшийся по небу и то, как Мэри сказала мне, что однажды мы с ней полетим туда. Вдвоем.

Сидя у окна, и глядя на кладбище мира, на висящую в небе луну, я вспоминал Мэри и скучал по ней так, что хотелось плакать. Возможно, я слишком погряз в воспоминаниях, потому что мне показалось, что я задремал.

И когда я проснулся, счетчик Гейгера у меня в ногах бешено щелкал.

На улице кто-то был.

Я подскочил и едва не упал с кресла. Несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что мне не мерещится.

На улице стояла девочка и смотрела прямо на меня.