Битва на Калке. Пока летит стрела

Впору прослезиться и, наверное, прослезился бы, если б душа — новое ощущение — не оставалась такой мертво-спокойной. И расчётливой: обнимая Константина, постарался сделать это так, как в детстве, чтобы и брат вспомнил, как любили друг друга когда-то.

Потом, конечно, поехали в город. Во дворце Юрий их всех одаривал тем, что было уж приготовлено. Опять обнимались. Сели за стол.

Мстислав Мстиславич, хоть и простил Юрия, но прямо объявил ему, что справедливость восстановит и посадит на Владимирском столе Константина. Это было сказано при всех. И Юрий снова подивился этому человеку, который свою удачу, своё благословение Божье тратит не на себя, а на какую-то там справедливость! Что ему Константин? Мстислав Удалой сам мог сесть на Владимирском золотом столе, присоединить к великокняжеским владениям и Новгород, и Смоленск, и Рязань, и Чернигов, даже сам Киев — и никто не посмел бы осудить его за это! Наоборот — любая земля приняла его с радостью. С колокольным звоном и дарами. Неужели есть сила сильнее выгоды и жажды власти? Выходит, есть, приходится в это верить. И учитывать это в дальнейшем.

На следующий день состоялось вокняжение Константина. Весь город собрался его приветствовать. Его во Владимире всегда помнили и любили, и были рады, что он стал их государем. Юрий тоже при этом должен был присутствовать — Мстиславу Мстиславичу и в голову, наверно, не приходило, что такое торжество справедливости может вызвать в ком-то горькие чувства. Тем более — в бывшем великом князе Юрии Всеволодовиче, ведь он осознал свою неправоту, покаялся и примирился с братом.

После того как Константин поцеловал крест владимирцам, а они — ему, было объявлено решение об участи бывшего государя. Давал ему, Юрию, великий князь Константин Всеволодович небольшой городок Радилов на Волге. И Юрий принародно кланялся и говорил слова благодарности. Надеяться на что-то большее и нельзя было, ведь ещё совсем недавно Юрий не был до конца уверен, что ему оставят жизнь. А тут всё-таки город, да позволили взять с собой дружину и достаточно имущества для жизни. Дружина была, правда, небольшая, человек сорок. Из тех, кто смог сдаться в плен у Липицы. Остальное войско Юрия в основном всё погибло и — малой частью — разбежалось кто куда.

Брат Константин, понимая состояние Юрия, посоветовал ему отправляться на следующий же день. В эту пору добраться до Радилова Городца лучше всего было водою — по Клязьме до Оки, а там и до Волги рукой подать. Тут же великий князь распорядился готовить ладьи и насады, и всё было устроено удивительно быстро. Пока шла подготовка к отъезду или, вернее сказать, к отплытию, Юрий почти всё время провёл на могиле отца. Горожанам, собравшимся посмотреть, как их бывший князь прощается с дорогой сердцу могилой, он жаловался на брата Ярослава. Говорил, что Ярослав во всём виноват, подбил на нехорошее дело. Пусть слушают и сочувствуют — может, в их памяти бывший князь останется хорошим. Это пригодится.

На следующее утро, бросив последний взгляд на стены родного города, Юрий Всеволодович с семьёй, дружиной и немногочисленными приближёнными (ах, как не хватало Бориса!) отбыл к своему новому обиталищу. Среди друзей его находился епископ владимирский Симон, который был обязан Юрию своим саном и не пожелал изменить благотворителю в дни его злополучия.

* * *

Расправа над новгородскими купцами, столько удовольствия доставившая князю Ярославу, недолго занимала его. Очень скоро Ярослав Всеволодович начал осознавать: душу-то он потешил, отчасти возместив себе поражение в битве на Липице, но при этом ещё более усугубил вину свою перед союзниками.

И он пока ещё не знал, чем всё дело закончилось, — никаких известий о Мстиславе Удалом и брате Константине не приходило. Могло, конечно, случиться чудо — после того, как Ярослав бежал с поля боя, Суздальское войско, к примеру, пришло в себя и двинуло на врага с новой силой. На за всю свою жизнь князю Ярославу не приходилось видеть чуда. Может, их вообще не бывает на земле? Чего стоило какой-нибудь Высшей силе просыпать манну небесную над голодающим Новгородом или дать воздуха купцам, замурованным в погребе? Впрочем, Ярослав вспомнил, как его духовный наставник когда-то давно ему сказал: Бог может всё, он может одним мановением руки искоренить зло, живущее меж человеков, но не делает этого, потому что с земным злом люди должны бороться сами и сами его побеждать во славу Божию.

Некоторое время спустя князь Ярослав получил-таки недобрые вести из Владимира, где теперь великим князем сидел брат Константин. Учитывая это, надо было строить дальнейшую игру.

И не у Константина надо испрашивать прощения, а у того, кому он Владимирским столом обязан: у Мстислава Удалого. Эх, подумать бы об этом раньше! Тогда, глядишь, и купцы новгородские были бы живы — отпусти их, и прощение обеспечено. А так князю Мстиславу наверняка уже известно о последнем Ярославовом злодействе, бессмысленном и жестоком, взывающим к отмщению.