Битва на Калке. Пока летит стрела

Едва лишь младенец окреп, отец стал приучать его к нелёгкой жизни степного всадника. Сидеть в седле Темучин научился раньше, чем ходить, а стрелять из лука — раньше, чем говорить. Исугей-багатур торопился вырастить из сына воина, будто предчувствуя, что воинское искусство пригодится ему в жизни как никому другому. Учил он его и прочим премудростям степной жизни: и как огонь развести, и как поймать дикую лань, и барсука из норы выманить, и стреножить жеребца, и принять роды у кобылы. Многое успел узнать от отца юный Темучин.

Когда ему исполнилось девять лет, он уже выглядел почти как взрослый мужчина, если не брать во внимание недостаток роста и силы. Глядя на сына, Исугей-багатур решил, что пора подыскивать ему невесту. Не долго думая, он отправился в дальний род — искать для сына девушку, которая не состояла бы с ним в близком родстве. Так было принято. Темучин, конечно, находился при отце.

По дороге они встретили главу соседнего рода Дай-Сечена, который охотился в тех местах. Узнав о цели их поездки, Дай-Сечен попросил Исугея, прежде чем ехать свататься, заглянуть к нему. У него как раз подросла юная дочка, красавица Борте. И как раз нынче ночью Дай-Сечену приснился странный сон: будто он держит в руках родовое знамя Исугея с изображением белого кречета. Это было явным предзнаменованием, теперь Дай-Сечен это понял. К тому же Борте исполнилось как раз девять лет, то есть молодые хорошо подходили друг к дружке.

Обычно Исугей не любил отступать от намеченного, но тут согласился — из любопытства. И согласился, как оказалось, не зря. Ему очень понравилась девочка Борте. Понравилась она и юному Темучину. И Темучин понравился будущим родственникам. Оставалось обменяться подарками, закрепляя брачный договор, срок которому должен был наступить через пять или шесть лет. За это время жених и невеста успеют привыкнуть друг к другу. Обмен подарками состоялся.

Весёлым был отъезд Исугея домой. Удачное сватовство наполнило его душу радостью. Степь ровно и мягко ложилась под копыта его коня. Рядом с ним ехал сын — наследник и преемник.

Дорога была не очень долгой, но всё же они успели изрядно проголодаться. К счастью, по пути им встретились шатры татарского племени, подвластного Исугею. Там решено было немного отдохнуть и поесть, тем более что татары радушно приглашали. Поев и отдохнув, Исугей с сыном и остальными отправились домой. Они не знали, что татары нарочно разбили шатры у них на пути, чтобы расправиться с Исугеем. Но, не найдя в себе смелости сделать это открыто, подсыпали в еду Исугею отравы.

Она подействовала не сразу, а через несколько дней, после того как Исугей вернулся домой. Его рвало кровью, он перестал узнавать близких и вскоре умер, оставив Темучина во главе рода вместо себя.

Мать Темучина, Оелен-эке, осталась с Темучином и двумя его младшими братьями без всякого покровительства. Узнав, что Исугей-багатур скончался, все его подданные приняли решение откочевать в степь вместе с имуществом, которое в основном составлял скот. И они так и поступили. Оелен-эке в отчаянии, взяв родовое знамя Исугея, погналась за отъехавшими, уговаривая их вернуться. Но это не помогло, потому что женщина не может объединять вокруг себя род, а юного Темучина никто не считал своим правителем. Прошло ещё немного времени — и последние из тех, кто хранил верность Исугею, покинули семью. Оелен-эке осталась одна с тремя детьми, лишённая скота, угнанного вассалами покойного мужа.

Наступили тяжёлые времена.

Не было мяса, чтобы варить, не было шкур, чтобы шить одежду и обувь. Темучин с двумя братьями сам добывал пищу в степи, не раз благодаря своего отца за то, что тот научил его охотиться. Иногда добыча ускользала от мальчиков, и они ловили сурков и барсуков, чтобы есть их, а то и довольствовались кореньями и семенами злаков.

Трудная жизнь закаляла характер Темучина. Ему приходилось мало спать, скудно питаться и почти всё время находиться в движении. По нескольку суток он и его малолетние братья не слезали с сёдел, охраняя скот и табуны, когда они у семьи появились. Нужно было гоняться за отбившимися лошадьми, разведывать новые места для пастбищ, нести по ночам сторожевую службу, следя, чтобы до их скота не добралась какая-нибудь из воровских шаек, которыми кишела в те времена степь. Случалось, что они ночевали на снегу, по нескольку дней не имея во рту ни крошки.