Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Пока солдаты Багратиона и Мюрата пили вино, в 10 км к северу от Шенграбена безостановочно двигались главные силы русской армии. Хитрость дала возможность наверняка вывести из-под удара основную массу войск. Однако Багратион должен был оставаться на месте. Неизвестно, что происходило в этот момент в душе русского генерала, но он мог догадываться, что на следующий день придется платить по векселям…

«Сир, я спешу доложить Вашему Величеству, что неприятельский генерал сдержал свое слово. Его войска продолжают занимать те же позиции, что и вчера», – радостно докладывал в девять часов утра 16 ноября Мюрат. В собственноручном письме Мюрата говорится также: «Если Ваше Величество не одобрит условия капитуляции

, которую я имел честь представить ему и которая была составлена вчера наспех, я считаю, что было бы важно поменять формулировку одной из статей, где говорится, что я остановлю “мое движение по Моравии”. Вместо нее предпочтительнее написать “я остановлю свое движение против русских”…»[611] Маршал тем самым явно хотел продемонстрировать императору свой аналитический ум и способность правильно редактировать ответственные бумаги… Но нас интересует здесь другое: снова и совершенно определенно говорится не просто о перемирии, но именно о «капитуляции»!

Более того, на обороте письма Мюрат снова пишет: «Я не получил этим вечером (имеется в виду вечер 15 ноября) вашего решения по поводу капитуляции

…»[612] Подобное повторение совершенно невозможно было бы случайно!

Из другого рапорта Мюрата явствует также, к нему приезжал «генерал, командующий войсками на позициях противника»[613]

, то есть не кто иной, как сам Багратион. Ни в рапорте Кутузова Александру I, ни в рапорте Багратиона Кутузову об этой поездке не говорится ни слова. Знаменитый французский историк Тьер, автор известнейшего в свое время произведения «История Консульства и Империи», над которым он работал в первой половине XIX в., использовал при работе над своей многотомной книгой не только письменные, но и устные свидетельства очевидцев. Он говорит следующее: «На следующий день [16 ноября. – Примеч. авт.] были нанесены взаимные визиты. Князь Багратион приехал навестить Мюрата. Он был любезен с французскими генералами, и особенно со знаменитым маршалом Ланном. Последний, простой в обращении, сохраняя при этом необходимый такт и вежливость, сказал князю Багратиону, что если бы он был один во главе войск, то сейчас они бы сражались, а не обменивались комплиментами»[614]

.

Трудно утверждать с абсолютной уверенностью, что подобное посещение имело место, тем более что Мюрат говорит о приезде Багратиона в своем рапорте от 15 ноября, а Тьер говорит о визитах вежливости 16 ноября. Тем не менее это весьма вероятно, тем более что рапорт Мюрата подтверждает другой синхронный документ, дневник Второй драгунской дивизии генерала Вальтера, написанный самим генералом. Вот что он пишет: «У принца Мюрата была встреча с князем, командиром русского арьергарда»[615]. Вальтер оставил многоточие после слова «князь», так как он, скорее всего, забыл фамилию русского командующего. Встречу с Багратионом Вальтер, как и Мюрат, относит к 15 ноября, что, конечно, более логично. Естественно также доверять в вопросе о дате синхронным свидетельствам.

В тот момент, когда французские и русские генералы обменивались любезностями, на позициях перед Шенграбеном у Мюрата располагались следующие силы: непосредственно перед деревней стояла гренадерская дивизия Удино, рядом с ней – драгунская дивизия Вальтера и легкокавалерийская бригада Себастиани[616], чуть дальше – пехотная дивизия Сюше, поблизости от Голлабрунна – кирасирские дивизии Нансути и д’Опуля, наконец, в нескольких километрах позади Голлабрунна – пехотная дивизия Леграна из корпуса Сульта и еще дальше – пехотная дивизия Вандамма из того же корпуса. В общей сложности около 35 тыс. солдат и офицеров. Рельеф местности и многочисленные виноградники не позволяли надеяться эффективно использовать кавалерию. Но и без конницы, а также оставленой позади дивизии Сент-Илера Мюрат обладал подавляющим преимуществом в силах. У него не было никакой необходимости ожидать подхода дополнительных войск. Как указывалось выше, маршал оценивал силы Багратиона в 10–12 тыс. человек, то есть понимал, что в случае начала сражения у него будет как минимум трехкратное превосходство в силах.

Впрочем, никто не думал о сражении, и весь световой день для русских и французов прошел в битвах с местными погребами. Солдаты окончательно разбрелись в разные стороны в поисках провизии. Офицеры, собравшись вокруг маркитантских повозок, осушали запасы всех возможных горячительных напитков.