Битва за Лукоморье. Книга 3

Мысли о скакунах пришли не просто так: Варя вспомнила о Пылюге, на котором добиралась от Велигора до Кущанской заставы. Смешной, послушный и выносливый конек северной породы был лохмат и пузат, как бочка на ножках. В горы девушка его не потащила, оставила в дружинной конюшне, а потом попросту забыла. Нет, за Пылюгой возвращаться уже нет никакого смысла – пусть крепыш послужит дружине, а Варя, как распрощается с Кузьмой Егорычем, раздобудет себе нового коня. Шабарша, как всегда, поможет.

Предстоящее расставание с Волком печалило Варю все сильнее. Пусть и знакомы они были всего ничего, но Первозверь успел запасть девушке в душу, и отнюдь не потому, что был полезен. Чувствовались в нем и доброта, и отзывчивость, и бескорыстность, какие и в людях-то не часто встретишь… С Лисой уж точно не сравнить…

Мысли о Первозверях и вытолкнули Варю из полудрёмы. Сколько же времени прошло?! Праздно отмокать Варя не собиралась, но усталость – чтоб ее! – взяла свое.

Как там Волк? Не съел ли Эйты?.. И вообще, нельзя время терять, пора в путь. Василиса уже наверняка заждалась. Надо бы весточку отправить, успокоить, назначить встречу…

Быстро помыв короткие волосы, Варвара вылезла из бадьи, вытерлась мягким полотенцем, оделась в чистое и поспешила к друзьям. Волновалась девушка, как оказалось, зря, могла бы и еще понежиться.

Хмурый Волк-Кузьма все так же сидел в кресле, мученически поджав губы и сцепив пальцы.

Шабарша потягивал вино и ехидно улыбался.

А Эйты стоял посреди горницы и, пуча глаза и раздувая щеки, усердно исполнял какую-то малоприятную мелодию на толстой дудке.

Едва распаренная и румяная Варвара переступила порог, как шуликун перестал дудеть и повернулся к лавочнику:

– Ну? Все? Хватит? Достаточно унижений?

– Хватит, хватит, – смилостивился Шабарша. – Ступай пока.

Что-то скрипя под нос, Эйты отправился восвояси, расстроенно помахивая дудкой.

– С легким паром, – лавочник поднял чашу с вином. – Может, все-таки выпьешь чутка да расскажешь про свои дела?

Варвара только покачала головой, роясь в принесенном из хранилища кожаном дорожном мешке, который величала «заплечником». Вещь хорошая. Поменьше таежного, но зато кожа крепкая, отделений много, ремни плечевые широкие и удобные, крепежи надежные. Девушка достала заранее приготовленный малый кошель, в котором лежал десяток великоградских златников, и протянула Шабарше.

– Обижаешь, Ласочка, – насупился лавочник.

– Так за хлопоты же, – слегка растерялась Варя.

– А я не про монеты, – Шабарша легко принял кошель и кинул небрежно на стол. – Думалось, дружны мы с тобой и без утайки вестями любопытными делимся, а ты и словечком со мной не перемолвишься. Не успела вернуться и уже опять бежишь куда-то.

– Да помилуй, Лыкович, при встрече только и делали, что языком чесали! Забыл, что ли? А сейчас я и впрямь тороплюсь, пора мне в путь-дорогу неблизкую.

– Торопыга ты, – сделал неизбежный вывод лавочник, а Волк кивнул, молча подтверждая правдивость этих слов. – Неужто прямо в ночь поедешь?

– Времени терять не хочу.

– И что, так и не расскажешь, какими судьбами тебя в здешние края занесло? – сразу и удивленно, и с упреком произнес Шабарша. – Прошлый раз смолчала – и сейчас туда же? Брось! Куда тебе с мокрой головой на мороз? Посидим, побеседуем, пока волосы сохнут, да и поесть ты хотела. Или забыла? Эйты!

– Ну что опять? – возникший на пороге бедак был определенно чем-то недоволен.

– Еду приготовь для дорогих гостей. Чтоб все в лучшем виде! – Шабарша осекся и глянул на Волка. – Э-э, а тебе, друг Кузьма, что приготовить? Тебе человечью еду-то можно?

– Всякую можно, – успокоил Серый и, немного подумав, добавил: – Слабо прожаренной зайчатинки бы…

– Будет тебе зайчатина, как раз недавно на торжище закупился всяким. Эйты, мне как обычно. А Варваре – как мне, – отдал распоряжения лавочник.

Бедак, хмуро кивнув, отправился поварничать, а Шабарша уставился на гостью, ожидая рассказа о том, что привело ее в Градимирские горы. Расспросов Варвара не любила, но и промолчать не могла, а потому попыталась по своему обыкновению схитрить.

– Ты вот меня попрекаешь, а сам так и не рассказал, отчего вдруг из Углича сюда перебрался. Я ж тебя не пытаю.

– Так ты потому такая скрытная? – рассмеялся Шабарша. – Ох, ну дела! Да нету никакого секрета! Помнишь, я в прошлый раз говорил, что приезжала в Велигор сменная дружина с Сорочинских гор? Что рассказывали они, будто из Великой Степи зачастили змеевичи, и что Моревье царство их пока сдерживает. Так вот, то, говорят, лишь до времени. Змеевичей в степи расплодилось страсть как много, того и глядишь, ордой на Славию полезут. А еще дружинники сказывают, с самих Сорочинских гор налетает время от времени всякое: то аспиды страшные, то змеи многоглавые. Даже какими-то ходячими железными страшилами пугали. Врут – не врут, мне неведомо, но земли у степи точно самые неспокойные на Руси. А Углич-то рядом, там это беспокойство ох как сильно ощущается.

– А когда тревожно – торговые дела идут не бойко, – догадалась Варвара.