Битва за Лукоморье. Книга II

Получила новая хозяйка три зачарованных предмета. Один – что купол вокруг дворца держал. Второй морочные камни подпитывал, туман вокруг острова наводил. И тот, что каменными слугами управлял. Последний Садко отдавал с неохотой и опаской, но понимал, что Арвела почти одна останется, ведь, кроме нее и отца, живых людей на острове хорошо, если с десяток наберется. Им нужна охрана, а каменные статуи, если управлять ими с умом, – могут оказаться не такими уж и тупыми. К тому же не страшны истуканам ни медные змееящеры, ни железные вороны, так что нужно было лунный шарик оставить – Садко и оставил…

Тут и сказочке конец… Или нет? Ведь кошель с черными амулетами по-прежнему лежал у Садко в ладони.

– Местному морскому царю будет вторая дань, – твердо сказал капитан то ли Витославу, то ли самому себе. – А нам – избавление… Но ты прав. Тянет их сохранить. Будто рука не слушается, внутри онемело все, а в голове настойчиво лишь одно – оставь! Оставь себе!.. Отчего так, не знаешь?

Чародей горько улыбнулся:

– Вещи, черной волшбой накачанные, на простых людей влияют дурно. Власть дают большую. Отрава Чернобога в людских душах самое страшное и низменное пробуждает. Для непривычного это слишком суровое испытание.

– Волшба волшбе рознь, – прошептал Садко, припоминая былые беседы с обаянником.

– Верно. Вот есть, к примеру, предметники – те, кто амулетами и волшебными вещами постоянно пользуются. Похожи они на Товита, но только предметники – хоть и не чародеи, но все же подготовленные, знающие, к тому же управляют не столь опасными предметами. Нам, волшебникам, конечно, проще… но и на старуху бывает проруха. Порой даже чародеи разума лишаются, особенно если в руках у них нечто могучее, подобное тому полумесяцу, – Витослав задумался, покачав головой. – Страшно подумать, как сильно искорежила Товита черная волшба, ведь такая власть кому только голову не вскружит… Боюсь, не сумеет он искупления добиться, пропадет его душа в Чернояре, и хорошо, если только его.

Садко вздохнул, а Аля, почувствовавшая горечь друга, приобняла крылом, провела перьями по затылку.

– Арвелу жалко, – пробормотал капитан. – Так за отца-изверга волновалась. А выходит…

– Да кто знает? – попытался улыбнуться Витослав. – Глядишь, и поможет искренняя дочерняя любовь. Я в этих делах не шибко силен, ты же знаешь, у меня – свое ремесло. Другого боюсь – как бы очнувшиеся слуги бывшему хозяину мстить не вздумали. А за что мстить – есть, ведь сколько душ он загубил… Сам слыхал, даже наши вояки казни требовали, – обаянник отвернулся от моря, положил оба локтя на поручень, уперся спиной в борт. – Так что? Избавишься от искуса?

Садко с сомнением глянул на кошель.

– А если найдет кто? Почует-унюхает, как тот черный колдун, – да занырнет? Или морской люд отыщет?

Обаянник покачал головой:

– В глубине морской сила их растворится, станут они обычными безделушками, бесполезными и неопасными. Ежели морской люд их и найдет, то разве что на украшения пустит. Невелика дань, да сойдет…

«Оставь! Оставь себе! Сила, власть, слава, богатство – чего ни пожелаешь, все полу…»

Садко размахнулся и бросил кошель в волны.

– Теперь все будет хорошо, – раздался в голове голос алконоста.

* * *

Ночью, когда спала уже команда, пробрался Нума к своему тайнику с драгоценными камнями да оберегами и принялся перебирать их, пересыпать из ладони в ладонь. Горестно покачивал головой из стороны в сторону, недоверчиво улыбался… снова не мог понять Садко.

Подслушал он разговор капитана с Витославом, прячась на мачте, за парусом, и ушам своим не поверил. Такие редкие вещицы сами в руки пришли, такие красивые – и так просто отпустить их? В море бросить, чтоб утонули в песке донном? Нет, никак не мог такого ванара принять и осмыслить.

Полюбовался Нума на пару колечек, поглядел сквозь них в темноту… а потом подумал-подумал да и перепрятал сокровища свои понадежнее. Мало ли, что среди них таится.

Мало ли…

Поединок без оружия

– Руку повыше, – велел Стоум.

Добрыня кивнул, позволяя мастеру приладить правый наруч-щиток, закрывавший сверху гибкую латную перчатку, которую богатырь уже успел надеть. От перчатки по всей длине руки и до самого наплечника тянулись толстые и прочные полосы из особой стали, соединенные у локтя скользящими и крутящимися в сгибе механизмами. Искусники из Железных гор, сотворившие сие хитромудрое диво, до сих пор казались воеводе прирожденными волшебниками, а не просто знающими людьми, до тонкостей искушенными в своем ремесле. Хотя любой мастер, который в работу сердце щедро вкладывает, – всегда немножко кудесник, не без того.

Приказ разгрузить повозку, изрядно задержавшую великоградское посольство в дороге, Добрыня отдал на последнем привале перед тем, как отряд пересек границу Алырского царства. Русичи свернули с тракта – и остановились у ручья, что вытекал из балки, густо заросшей полуоблетевшими желтыми кустами терна и дикой грушей. Позади осталось Бастыльное поле. Впереди, куда лежал по Южному тракту их путь, синела в молоке утреннего тумана кромка леса.