Битвы далёкого севера

Директор Космической академии угостил президента чаем с сахарными плюшками.

– Да, звали они меня с собой, – он, поморщившись от усилия, открыл металлическую дверцу сейфа в стене. – Храню здесь свои альбомы. Сейчас покажу.

На больших фотографиях улыбались молодые парни, кто в скафандре, кто в спортивной форме. Поодиночке, группами, на фоне деревьев, моря, каких-то планет, астероидов. Иссиня-бордовые лавовые поля Венеры, сверкающий метановый лёд спутников Юпитера, чёрная Луна на голубом шаре Земли, причудливые, странные узоры облака Оорта, неистовый загадочный блеск недоступной Седны.

– Я не знаю лучшего пилота, чем Женя Беляев, – директор школы, потирая бок, уселся в кресло. – Наш курс выпустился на два года позже, чем у них, но Беляева мы хорошо знали. И, кстати, в «развороте Кралича» Женькиных заслуг ничуть не меньше, чем у самого Кралича. Но, так уж назвали. А Беляев никогда не гонялся за наградами, признанием, – он вздохнул. – Я бы тоже с ними полетел, но учебные дела держат, сейчас выпускные испытания начнутся у курсантов. Увидите Женьку, привет ему от меня передайте. Они же вообще первые выпускники, мало их осталось. Хорошие парни. С ними с нашего курса Кан Ли Чу полетел. Ему запрещены перегрузки, но Женька поставит корабль на космос аккуратно. Ему можно доверять. Лучший в мире пилот.

Яхта «Уралочка» миновала орбиту Марса. На боковом экране в рубке появились признаки пояса астероидов. Сидевший за пультом управления Беляев покосился на адмирала. Тот разместился рядом, на месте второго пилота.

– Давай курс, навигатор, – Беляев постучал пальцем по пульту, привлекая внимание адмирала. – Куда лететь?

– Какой курс, что ты?! – засмеялся Торанага. – Сейчас классного штурмана пригласим, пока он все запасы не съел.

Он нажал клавишу громкой связи.

– Нгуен Мин, Нгуен Мин! Убирайся с камбуза, иди к капитану! Немедленно! – проговорил он.

Вскоре в рубку ввалились все участники полёта.

– Ч-ч-чего шумишь, а-а-а-адмирал? – Нгуен вытирал руки о свою куртку. – П-п-п-под-д-думаешь, попр-р-робовали ол-ладий.

– Мы вам оставили, – Кан Ли Чу поставил на пульт большую чашку, накрытую полотенцем. – Я вообще-то возмущён! Пригласили искать наших парней, а сами меня на камбуз запрягли!!

– Циничный обман, – Саня Ченков захохотал. – Ты же младше на два года, вот и будешь не храбрым десантником, а коком! Все твои подвиги ныне на камбузе!

Кан Ли Чу вздохнул и понурил голову.

– Я думал, мы друзья, а вы обманщики! – он оскалился. – За это я два дня буду готовить вам перловую кашу без масла!

В рубке загалдели, засмеялись, Торанага принялся упрашивать Кан Ли Чу не быть таким жестоким и обещал взять на себя чистку лука.

Беляев улыбаясь, подозвал к себе Нгуена.

– Давай, отец Пафнутий, рисуй нам дорогу до Сатурна! Я-то уж давным-давно дальше Марса не бывал.

Нгуен кивнул, и взяв пару оладьев, отошёл к штурманскому столу и занялся расчётами.

К адмиралу подошёл Кан Ли Чу и сообщил, что на ужин будет тушёная говядина.

– Тебе можно? – спросил он. – Я её обжарю слегка на сливочном масле, потом часика полтора в курином бульоне тушить стану.

– Отлично, – сказал Торанага. – А вообще, я же тебе говорил, не обращай внимания на меня. После взлёта я себя отлично чувствую.

Кан Ли Чу и Ченков ушли на камбуз. Вскоре Нгуен отдал Беляеву курсовой диск и отправился за остальными, прихватив ещё пару оладий.

– Ты как, дружище? – Беляев активировал диск и взглянул на адмирала. – В госпиталь, может, возле Юпитера заскочим?

– Не беспокойся, Юджен. Мне очень хорошо. Я подумал, а ведь так получилось, что ты дольше всех нас в космосе. Счастливчик!

Беляев не ответил. Он взял оладий, прожевал его, отметив, что тот с изюмом, и начал выводить свою «Уралочку» на нужный курс.

Закончив, капитан хотел что-то спросить у адмирала, но увидел, что тот закрыл глаза, и видимо, уснул.

Беляев заметил, курс Нгуен проложил так, чтобы они подошли к Сатурну с полюса.

– Он всегда любил смотреть на сверкающие кольца, – подумал он. – Если они сейчас полностью развёрнуты к Солнцу, картина будет потрясающая.

Закрыв глаза, он вспомнил, как много лет назад в этих кольцах его флеш-группа угодила под удар льдинами. Разведывательный космолёт разворотило, троих десантников расшвыряло, а ему маленький кусочек льда, нёсшийся на бешеной скорости, пронизал скафандр, а затем лёгкое и сердце. Очнулся он тогда уже в базовом госпитале возле Юпитера, около койки сидел Фрэтр. Будущий прославленный открыватель целлярного слоя сообщил, что вся его флеш-группа погибла. Поиски тел прекращены, так как в кольцах возмущение.

– Это было в первый и последний раз, – тихо проговорил Беляев, не открывая глаз.

И до этого инцидента, и после, тела погибших находили всегда. Даже из Огненных Углов Меркурия доставали, даже погибшую разведку из Облака Оорта вытащили, а здесь никак не получилось.

А ему самому запретили вообще летать.

– Травмы очень серьёзные, – сказал главный врач отряда. – Тебе, Женя, не только о первой линии надо забыть, но и вообще о космосе.