Битые короли

— Посмотри теперь на мир новыми глазами. Ты мог всего этого лишиться, если бы начал косить под дурачка. А ведь здесь лучше, чем с крысами, правда? Посмотри, какое солнце. Вот за что надо цепляться, лапотник, а ты за деньги цепляешься. Считай, что деньги я тебе занял раньше и теперь ты просто возвращаешь их мне. Скажи спасибо, что твой долг я не поставил на счетчик. А ведь могу и поставить. Не раздражай меня и не пытайся обмануть. И не смотри таким взглядом, а то лишу зрения, и ты никогда не сможешь больше увидеть ни солнца, ни лиц красивых девушек.

С другой стороны от Латенина сидел подручный Борзого со стволом в руке. Горбоносое лицо водителя Артур видел в профиль. Рядом с водителем сидела девушка с длинными волосами и в блузке, как у Речерской. Латенин оторопел: показалось, что это была Ксения. Но та обернулась, и Артур увидал Палия в парике. Фаина по его глазам догадалась, что он ошарашен, и отчужденно бросила:

— Ты думал, что Речерскую видишь? Обознался. Значит, я хорошо поработала над собой, постаралась, чтобы не могли отличить. Правда, обознаться можно? Это вот он придумал, — показала на Борзого и отвернулась.

Артур ничего не ответил, не хотел больше с нею разговаривать.

Машина покружила по городу и остановилась в малолюдном месте, припарковавшись у какого-то высокого здания.

— Улица Коновой, — объявил Борзой, — следующий дом тринадцатый, скажешь, чтобы немедленно подъехал к нему. А мы отсюда понаблюдаем.

Достал телефон, поднес к Латенину. Тот коротко сказал бухгалтеру все, что от него требовалось, и стали ждать. Латенин видел затылок Фаины, испытывал боль и досаду оттого, что угодил к ней на крючок: опутала, оплела, стерва, обвела вокруг пальца, как щенка.

Слабый характер. Он никогда не умел отказывать женщинам. Однажды только отказал, а если бы тогда проявил характер, то всего этого могло не быть. Если бы тогда в ресторане остановил Речерскую, не дал ей уйти.

Как же поздно приходит понимание, когда уже ничего нельзя изменить. А ведь если вспомнить все как было, то он никогда не доверял Фаине и не доверял Ксении. Женщинам он вообще не верил, но почему-то шел у них на поводу.

Палия сейчас была совершенно иной, такой Артур никогда ее не видел и не знал прежде. Сейчас она была холодной и незнакомой, враждебной, отвратительной.

Подельники внимательно наблюдали за улицей, за домом, провожали глазами любой транспорт и редких прохожих. Борзой выбрал это место, потому что с него хорошо все просматривалось, и если бухгалтер приведет с собой полицию, то это никак не может укрыться от глаз. Однако пока все было спокойно.

Здание напротив имело несколько этажей и один подъезд с широкими массивными двустворчатыми дверями. Снаружи отделано лепниной, понизу — массивная кладка в стиле тридцатых-сороковых годов прошлого века, в серых красках. Широкое крыльцо с тремя-четырьмя ступенями. По бокам — две круглые массивные колонны в два обхвата с лепниной поверху и понизу. Окна, правда, нарушали общий строй здания, были современными, пластиковыми. Их, конечно, постарались подогнать под вид прежних, но явно не сумели передать прежний колорит. Сбоку от здания располагалась огороженная парковка со шлагбаумом, на которой стояли несколько машин то ли работников в этом здании, то ли клиентов. Перед зданием тротуарной плиткой выстлана площадка с цветочницами по сторонам. Между площадкой и дорогой — тротуар. Прохожих на нем было кот наплакал. Из дверей здания изредка выходили люди, шли на парковку и отъезжали. Иногда, наоборот, автомобили подъезжали, и люди входили в здание.

Дом, за каким наблюдали подельники, был жилой, пятиэтажный, также с одним подъездом. Кирпичный, далеко не новый, но в приличном состоянии. Осовремененные окна, металлическая дверь в подъезд с домофоном. Отстоял от здания метров на тридцать. Возле подъезда — скамейки. На них три женские фигуры. Перед подъездом — детская площадка. На ней четверо малышей. У дома — несколько машин. Изредка входили-выходили жильцы, перекидывались несколькими словами с теми, кто сидел на скамейке, и шли дальше.

Подельники ждали.

Прошло больше часа, когда, наконец, к дому подъехали серые «жигули» с тонированными стеклами.

Латенин оживился, узнав машину, но из нее долго никто не показывался. В конце концов водительская дверь распахнулась, и появился человек. Он размялся и осмотрелся. Небольшой ростом, с брюшком, на котором зеленая рубаха натянулась, как на барабане. Пояс брюк затянут ремнем ниже брюшка. Ноги несколько коротковаты, штанины брюк внизу собрались гармошкой. Волосы густые, падали на лоб, он время от времени ладонью отправлял их назад, но они опять валились вперед. Лицо было круглым, с красными щеками. Он щурился, сильно морща его. Борзой вопросительно повернулся к Латенину, и Артур в ответ качнул головой:

— Он.