Блад: глубина неба

Парень криво ухмыльнулся, изо всех сил сохраняя достоинство, и пошёл прочь, закинув полотенце на голое плечо.

— Мартышка! — фыркнула девушка, даже не проводив парня взглядом. — Слушай, — обратилась она к Винтерсбладу, — а ты ведь, поди, всё по науке знаешь? Ну, драться умеешь как положено, а не просто кулаками во все стороны размахивать? Подучи братёнка моего, а? А то вон, глянь, как он обремизился, без науки-то!

Винтерсблад улыбнулся себе под нос: просьба Инеш была ему приятна, но участие в незаконных боях без правил грозит офицеру, если он попадётся, проблемами. Хотя сам-то он драться не будет. Что плохого, если покажет Кадану пару приёмов?

— Ну? — не отставала девушка, тряся Блада за скрещенные на груди руки. — Подучишь?

— Сам-то он захочет?

— Ещё бы! Он после той первой драки в баре тебя зауважал!

— Так я ж его не побил, — лейтенант пригасил слишком уж широкую улыбку.

— Так потому что против тебя было трое таких братёнков!

Мужчина задумчиво качнулся с мысков на пятки. На самом деле, он уже всё решил, но не удержался от искушения задержать приятное мгновение. Инеш, видимо, решила, что аргументов маловато.

— Мы тебе заплатим! Сколько ты хочешь за урок?

— Мне не нужны деньги, — удивился Блад.

— А что тогда? Чем завлечь? Может — пожизненный кредит в «Мерзкой детке»?

— Перестань пиратить по чужим домам, — осенило офицера, — тогда соглашусь.

— Тю, — присвистнула рыжая, — тебе-то что за печаль?

— Это опасно. В первую очередь — для тебя. Сейчас здесь уже не такая неразбериха, как в то время, когда Реденс перетягивали из Бресии в Распад и обратно. Если попадёшься — спросят по всей строгости.

— Так это ж — если попадусь! Ладно, ладно, не хмурься! Я согласна.

— Больше никакого мародёрства?

— Пока ты с нами — никакого! — пообещала Инеш. — Пойдём, обрадуем Кадана!

***

Винтерсблад начал тренировать Кадана ежедневно после обеда, когда народу в баре было меньше всего, а лейтенант освобождался от своих дел в части.

Спустя несколько минут после начала тренировки на задний двор «Мерзкой детки» выходила Инеш и наблюдала за мужчинами, положив локти на ограждение, отделявшее трибуны от клетки, которое доставало ей чуть не до подбородка. Девушка всегда шумная, болтливая, азартная, на тренировках вела себя непривычно тихо. Такого кроткого зрителя можно было даже не заметить, но Винтерсблад не мог не замечать её заинтересованный оценивающий взгляд, который он чувствовал кожей, стоило только снять рубашку перед тренировкой.

Однажды она сказала, словно оправдываясь, что хочет посмотреть на успехи братёнка, но это было столь откровенной ложью, что даже сама Инеш не удосужилась хоть чуть-чуть постараться, чтобы в неё поверили. Братёнок её не интересовал, хоть Кадан был единственный из семьи, с кем у неё сложились близкие отношения. Два других брата Инеш воевали, а самый старший, тоже бывший солдат, но теперь калека, днём не покидал подвалы «Мерзкой детки», помогая отцу семейства варить пиво и вести дела.

Инеш приходила, когда Блад с Каданом уже начинали. Не шелохнувшись, отстаивала всю тренировку и так же тихо исчезала до того, как мужчины успевали выйти из клетки. К тому времени гостей в «Мерзкой детке» прибавлялось, и лейтенанту ничего не оставалось, как подсаживаться за стойку и довольствоваться общением с Инеш в эпицентре суеты и шума. Девушка постоянно отвлекалась то на одного гостя, то на другого; кто-то вечно сидел слишком близко, говорил слишком громко или, ещё хуже, лез с разговорами к дочери хозяина, не замечая её нежелания слушать о переломе бедра тётушки Роузи. Каждый раз Инеш бросала на Блада извиняющийся взгляд, а он досадовал на всех этих выпивох, которым не сиделось дома, а надо было тащить в бар целый сундук историй про всех своих тётушек, жён, детей и племянников и невыносимо долго выкладывать их одну за другой за стойкой.

Винтерсблад засиживался допоздна, возвращался в свою квартиру за полночь, а ранним утром нужно было быть на построении. Отчитывая одного из своих солдат за невыбритый подбородок, спохватывался, что сам с утра забыл побриться, и вместо завтрака бежал исправлять ситуацию. Асмунд, томимый завистью, невесть что вообразивший в своей голове, испепеляюще смотрел ему вслед. В последние дни ротный даже здороваться с другом перестал: стискивал челюсти и, гордо вскинув подбородок, проходил мимо, по возможности задев Блада плечом.

Первая половина дня тянулась мучительно долго. Виноваты были солдаты. Взвод Винтерсблада словно сговорился и всё делал еле-еле: нога за ногу полз на построение и зарядку, неспеша завтракал, лениво стрелял мимо мишеней и черепашьим шагом бежал марш-бросок. Это выводило из себя и без того взвинченного лейтенанта.

— Да что вы как мухи в сиропе, сколько вас ждать?! — орал Блад, бодро обегая взвод, изнемогающий на полосе препятствий. — Шевелитесь! — сам он полосу уже прошёл и вернулся назад, а его солдаты до сих пор корячились где-то на середине пути.

— Садист! — прошептал запыхавшийся Вальдес. — У самого шило в жопе раззуделось, а мы теперь шевелись в его темпе! Откуда хоть столько энергии берёт?!