Блад: глубина неба

— Что, прямо отсюда? — глаза Винтерсблада сверкнули вернувшимся азартом.

— Ага.

— Я срежу половину его сигареты, когда он будет затягиваться!

— Ну, это ты хватил! Хотя бы просто зацепи её, но не попади ему по роже, — рассмеялась Инеш.

Блад многозначительно пошевелил бровями, взял нож.

— Эй, Шен, свихнулся? — встрепенулся Асмунд. — Ты сейчас убьёшь его, а потом что?

— Не убью. Даже не задену.

— Давай-давай! Не лезь, капитан, пусть попробует!

Лейтенант встал со стула, чтобы ловчее прицелиться.

— Шен!!!

— Отцепись, Грег! — Винтерсблад выдернул из пальцев Асмунда край своего кителя, за который тот тащил его обратно на стул.

— Да ты сейчас хуже Мэннинга, хоть и не так пьян, как он! Мне за тебя стыдно!

Мужчина уязвлённо посмотрел на ротного:

— Это говорит лишь о том, что ты не умеешь выбирать себе друзей, Грег! Так что можешь просто уйти, как в тот раз.

Асмунд застыл, словно в лицо ему плеснули пивом.

— Ну и чёрт с тобой! — плюнул он и направился вон из бара.

— Какой он нервный, — хмыкнула Инеш. — Давай, показывай, что обещал!

Блад метнул нож, тот пролетел перед самым лицом здоровяка у стойки и воткнулся в деревянную перекладину позади него. Отрубленный кончик сигареты с тлеющим огоньком упал вниз. Парень непонимающе моргнул, поглядел на оставшуюся в его пальцах огульку.

Довольный собой лейтенант поклонился, картинно и чуть небрежно, как артист после представления.

— Во те на! — восхищённо воскликнула девушка, вскочив на ноги.

Дремавший на её коленях кот шлёпнулся на пол, недовольно дёрнул хвостом.

— Ой, Кукуцаполь, прости! — потрепала она зверя по пушистому загривку.

— Это что ещё за мордоплюйство? — прогремел лишённый сигареты верзила, поднимаясь со своего табурета.

— Это был лишь спор, Кадан, тебя он не касается, — сказала Инеш, когда тот подошёл к их столу, — иди дальше пей своё пиво!

— Молчи, соплюха!

— Не смей так меня звать!

— Приглуши зевало, Инни! Этот ухорез мне чуть полноса не отстригнул, я с ним позузолить хочу, а не с девкой дуроумной!

— Своё приглуши, — поднялся из-за стола Винтерсблад, — ты как с девушкой разговариваешь? — он вмиг протрезвел и сейчас казался абсолютно спокойным: так бывало, когда в нём медленно закипало бешенство; лишь серые глаза смотрели с неприкрытой угрозой.

— Я её братёнок, как хочу, так и называю! Поняла, соплюха? Соплюха и есть! — повернулся он к Инеш.

— Да мне до далёкого места, кто ты такой! Ей такое обращение не нравится. Извинись.

— Лейтенант, — вмешалась девушка, — не лез бы!

— Вот именно, лейтенант, — набычился Кадан, — не лез бы. А то я тебя в то далёкое место и запихаю рылом вперёд, к потрохам Гнилого Генри!

— Надсадишься.

Кадан растянул губы в жутковатом подобии улыбки, продемонстрировав отсутствие верхнего зуба.

— Подзуживает, ты гляди! Бессмертный, что ли? Или безмозглый?

— Кадан, не надо! — предостерегающе сказала Инеш, но братец не обратил на это внимания.

Нагнувшись, он схватил за ножки стул, на котором сидела Инеш, поднял его, стряхнув девушку на пол, и, замахнувшись, треснул им Винтерсблада. Удар пришёлся в бок, лейтенанта смело с места и откинуло в гущу гостей за соседним столом. Те, наблюдавшие за происходящим с надеждой на потасовку, взвились со стульев, одним рывком поставили офицера на ноги и, толкая его перед собой в спину, как таранное орудие, ринулись на Кадана с радостным улюлюканьем.

Разобрать, что происходило дальше, не представлялось возможным. Весь бар превратился в нечто многорукое и многоногое, вопящее и свистящее, брызжущее пивом и ломающее мебель. Плотный клубок из тел катался от стены к стене, молотил руками и ногами куда придётся. Было неважно — кто, кому, куда и чем ударит. Главное, чтобы тебе отвесили меньше, чем сумеешь наградить остальных ты сам, а уж если ты вдруг упадёшь, будь добр, утяни за собой ещё кого-нибудь.

Разумнее всего было рухнуть на пол и отползти куда-то в более безопасное место, но упасть Бладу не позволяли: кто-то (не уступающий Кадану в размерах, но уже не он) крепко держал лейтенанта за ворот кителя и с наслаждением лупил по лицу и, казалось, не чувствовал ответных ударов, даже когда Винтерсблад, плюнув на честность, пнул его в пах.

***

Прохладная весенняя ночь приятно успокаивала боль, прикладывая к разбитому лицу свежий ветерок, словно влажный компресс. Винтерсблад сидел на крылечке «Мерзкой детки» запрокинув голову, сверху на него тускло светил качающийся над входом фонарь. На ступеньке стоял тазик с каким-то травяным отваром, рядом сидела Инеш, смачивая полотенце в тёплой воде и смывая кровь с лица лейтенанта, периодически шипевшего от боли.

— Дай, я сам сделаю! — он в очередной раз попытался отобрать у девушки полотенце, но та ловко спрятала его за спину. — Дай, говорю! Тут зашивать надо, ты не умеешь. Есть зеркало?

— Рот себе зашей, меньше бед будет, — хихикнула рыжая, — а больше на твоей витрине нечего шить, только синяки да ссадины!

Свет от фонаря загородила чья-то широкоплечая фигура.