Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти

– Критиковать не значит жаловаться, сэр Чарльз. Откровенно говоря, я за то, чтобы не предоставлять «красному» Китаю никакой помощи вообще. Никакой. А по возвращении я собираюсь выдвинуть предложение о коренном изменении статуса Гонконга: наложить эмбарго на все товары, вывозимые из коммунистического Китая и ввозимые туда; немедленно провести здесь выборы; ввести настоящие налоги, настоящее профсоюзное движение и настоящую британскую социальную справедливость!

Данросс упрямо выпятил подбородок:

– Тогда вы лишите нас нынешнего положения в Азии!

– Всех тайбаней – да, но народ – нет! Русские были правы насчет Китая.

– Я говорю о свободном мире! Господи боже мой, неужели кому-то еще не ясно: советская Россия нацелена на гегемонию, на то, чтобы править всем миром и уничтожить нас. А Китай – нет, – вздохнул Данросс.

– Ты не прав, Иэн. Ты за деревьями не видишь леса, – процедил Грей.

– Послушай! Если Россия…

– Россия лишь пытается решить свои проблемы, мистер Данросс, – мягко перебил его Бродхерст. – И одна из них – американская политика сдерживания. Советам нужно, чтобы их оставили в покое, чтобы их не брали в кольцо болезненно самолюбивые янки, которые держат упитанные пальцы на пусковых кнопках ядерного оружия.

– Чушь! Янки – наши единственные друзья, – зло вставил Хью Гутри. – Что касается Советов, как насчет холодной войны? Берлина?[194] Венгрии?[195] Кубы? Египта?[196] Они заглатывают нас по частям.

– Странная штука жизнь, и память так коротка, – вздохнул сэр Чарльз Пенниворт. – В сорок пятом, это было второго мая, мы встретились с русскими в Висмаре, на севере Германии. Я никогда в жизни не был так горд и счастлив, да-да, горд. Мы пели, и пили, и поздравляли друг друга, и говорили тосты. Тогда моя дивизия и все мы в Европе, все союзники, неделями не получали приказа о наступлении. Это позволило русским ворваться в Германию, пройдя через Балканы, Чехословакию, Польшу и другие страны. В то время я не очень-то об этом задумывался. Я был рад, что война почти кончилась, и гордился нашими русскими союзниками. Но вы знаете, оглядываясь теперь назад, я считаю, что нас предали. Нас, солдат, предали – в том числе и русских солдат. Нас подставили. Не знаю, что произошло на самом деле, до сих пор этого не понимаю, но уверен на все сто, что нас предали, Джулиан. Предали наши собственные лидеры, ваши чертовы социалисты вместе с Эйзенхауэром, Рузвельтом и его введенными в заблуждение советниками. Клянусь Богом, я до сих пор не понимаю, как это случилось, но мы проиграли войну. Мы победили, но проиграли.

– Да будет вам, Чарльз! Вы абсолютно не правы. Мы все победили, – заявил Бродхерст. – Народы всего мира победили, когда нацистская Германия была повер… – Он осекся, встревоженный выражением лица Грея. – Что случилось, Робин?

Грей не отрываясь смотрел в другой конец зала.

– Иэн! Вон тот человек, что разговаривает с китайцем… Ты его знаешь? Высокий такой тип в блейзере.

Не менее изумленный Данросс глянул в ту сторону.

– Светловолосый? Ты имеешь в виду Марлоу, Пите…

– Питер чертов Марлоу! – пробормотал Грей. – Что… что он делает в Гонконге?

– Просто приехал. Из Штатов. Он писатель. Насколько я знаю, он собирает материалы для книги о Гонконге.

– Писатель, говоришь? Любопытно. Вы с ним друзья?

– Я познакомился с ним пару дней назад. А что?

– А эта женщина рядом с ним его жена?

– Да. Это Флер Марлоу, а что?

Грей не ответил. В уголках рта у него выступила слюна.

– Ты его знаешь, Робин? – спросил чрезвычайно обеспокоенный Бродхерст.

Грей с усилием отвел глаза от Марлоу.

– Мы были вместе в Чанги, Джулиан, японском лагере для военнопленных. Я последние два года был начальником лагерной полиции, следил за порядком. – Он вытер выступивший над верхней губой пот. – А Марлоу обделывал делишки на черном рынке.

– Марлоу? – переспросил пораженный Данросс.

– О да, лейтенант ВВС Марлоу, благородный английский джентльмен, – произнес Грей хриплым от горечи голосом. – Да. Они были там заправилами – он и его приятель, американец, которого звали Кинг, капрал Кинг. Потом был еще один, австралиец, Тимсен… Но самым крутым считался тот американец: действительно Кинг.[197] Из Техаса. У него все офицеры состояли на содержании, сплошь английские джентльмены – полковники, майоры, капитаны. Марлоу служил Кингу переводчиком, когда тот общался с японскими и корейскими охранниками… Нас в основном сторожили корейцы. Хуже их не найти… – Грей закашлялся. – Господи, словно вчера это было. Марлоу с Кингом жили припеваючи: эти двое съедали по меньшей мере по яйцу в день, а мы, все остальные, голодали. Вы представить себе не можете, как… – Грей снова, сам того не замечая, вытер пот над верхней губой.

– Вы долго были в плену? – сочувственно осведомился сэр Чарльз.

– Три с половиной года.

– Ужас, – сказал Хью Гутри. – У меня двоюродный брат погиб на железной дороге в Бирме.[198] Ужас!