Блаженные времена, хрупкий мир

По дороге домой Лео всерьез спрашивал себя, имеет ли вообще смысл научная работа, если воздействие и практическое воплощение результатов научных исследований приводят к тому, что парикмахеры истязают своих клиентов. Ведь эта зеркальная теория — полная чушь. И вообще, разве психология — наука? Ясное дело, нет. Волосы у него топорщились, по коже головы разливалось приятное тепло, он любил, когда ему массировали голову, он любил маслянистое ощущение на пальцах, когда проводил рукой по волосам, и любил тот запах, который после этого оставался на кончиках пальцев. Он чувствовал себя длинноволосым юнцом и поймал себя на том, что с удовольствием посматривал на себя в зеркало дальнего вида.

Подъехав к дому, он увидел у дверей мебельный фургон и двух рабочих, которые под руководством Юдифи вносили в дом узкий и очень высокий предмет, запакованный в коричневый картон.

Замечательно, что ты уже приехал домой, сказала Юдифь, посмотри, что я только что купила.

Она велела поставить коробку в sala. Она была возбуждена и находилась в необычайно хорошем настроении, чего с ней давно не бывало. Как только рабочие ушли, она принялась распаковывать вещь. Сейчас я тебе ее покажу, сказала она, продемонстрирую, ты сам увидишь.

Показалась деревянная рама, в которую было вставлено темное стекло, оно выглядело, как окно в человеческий рост, укрепленное на деревянном цоколе, так что его можно было спокойно поставить посреди комнаты. Лео вообще не понимал, для чего мог служить такой предмет. Зеркало? Но для зеркала стекло было слишком темным. Окно? Но зачем нужно окно на цоколе посреди комнаты? Юдифь поспешно оттащила в сторону упаковочный материал, взяла Лео за руку и стала рассматривать вещь с заметной радостью. Ты ведь знаешь Роберто, из бара «Персона» в квартале Bexiga, это он их делает. Он называет его зеркалом самопознания, а люди прозвали его волшебным зеркалом. Это потрясающая штука, сам сейчас увидишь. Оно действует очень просто. Иди сюда, разденься. Необычайное возбуждение охватило Лео, почти оглушительное ощущение счастья. Плотина была прорвана, ее летаргия и депрессия побеждены, его терпение и дальновидная чуткость принесли свои плоды. Правда, он не мог представить себе, что означало это так называемое волшебное зеркало, но ведь это сейчас выяснится. Главное, как ему казалось, было то, с каким волнением и возбуждением Юдифь раздевается и заставляет его раздеться, то таинственное оживление, которое, казалось, сейчас приведет к раскрытию всех тайн, Лео чувствовал, что возбуждение Юдифи охватывает и его и, снимая брюки, думал: это, безусловно, начало… это начало. Все кончилось, это, наконец-то, начало.

Принцип очень прост, объясняла Юдифь, стекло отражает, но в то же время оно прозрачно, если на обратную сторону падает свет. Она завесила окна портьерами, зажгла две свечи и одну дала Лео. А теперь встань перед зеркалом, сказала она.

Лео увидел себя самого. Он показался себе немножко смешным, голый, со свечкой в руке, перед зеркалом в затемненной комнате. Юдифь с другой свечкой обошла зеркало и встала за ним. Из-за свечки, которую она держала, зеркало стало теперь еще и прозрачным, Лео по-прежнему видел себя самого, но одновременно стал видеть и Юдифь. Она засмеялась. Лео, пошевельнись, ну, видишь? Ну, что ты скажешь?

Лео смотрел и не знал, что говорить.

Если мы начнем двигаться, сказала она, обдуманно, осторожно, — видишь? — то мы можем полностью совместить в зеркале наши тела, ну да, вот так! Только нужно все время подстраиваться к движениям другого. Я могу стать твоим отражением, ты моим, и наши отражения сольются в одно. Посмотри! Видишь?

Лео увидел, как его тело в зеркале, казалось, проникает в тело Юдифи, соединяется с ним, его движения, казалось, были продолжением движений Юдифи, и наоборот, пусть даже его движения со свечой в руке были несколько неуклюжи.

А теперь сосредоточимся на наших лицах, но не подходи слишком близко к стеклу, Лео, стекло запотевает от твоего дыхания, да, вот так!