Бледный силуэт Луны

— Ну все, приехали. Остался один болтун Чацкий, — поторопил Вова. — Тут вам простор, давайте про Кузнецкий мост или «служить бы рад, прислуживаться тошно». Рискуйте, Катя, вот скажете больше двух фраз, можете выиграть. У меня все честно записано, ваших реплик как раз меньше на две! Валяйте!

— «Карету мне, карету!» — воззвала я почти машинально, имея в виду совсем иное устройство. — Вова, вы уже выиграли, ваших реплик больше. Ради Бога, как отсюда позвонить можно?

— Так вам такси или телефон? — вник Вова, он понял, что я играла без души, думала о своем. Как полагается победителю, он был великодушен.

— Сначала телефон, автоматы у метро, они действуют? — спросила я очень конспективно. — Надо карточку купить, наверное.

— На них не напокупаешься, — возразил Вова со знанием дела. — Одни вандалы кругом. Но если вам надо позвонить и не жалко пары десяток — то пойдемте. Что, так и не пришел ваш, ну кто там он?

— Да дурак он полный, — поделилась я с Вовой. — Боюсь, что он влез, куда не надо, а сама еще не поняла.

— Криминал? — серьезно спросил Вова. — Не уважаю, это дураком надо быть, но позвонить пойдемте.

И очень быстро Вова привел меня в будку у метро, тесную и захламленную, в ней сидела охрана в количестве трех человек. За чем мальчики надзирали, я так и не поняла, но телефон на длинном шнуре они выдали напрокат за общую сумму в 20 рублей авансом.

В зное и беспонятии я включилась в тяжкую телефонную страду, сначала на улице, потом в будке, выставив хозяев наружу, как лиса обманутых зайцев. Вова стоял рядом и следил, чтобы стражи порядка меня не обули. Потому что я никуда не могла попасть, а с них сталось бы брать плату за несостоявшиеся разговоры. За это Вова ждал дополнительную банку пива, о чём предупредил.

«Чтоб чин добыть — есть многие каналы. Об них как истинный философ я сужу: мне только бы досталось в генералы!» — звучал неотвязным фоном жизненный урок полковника Скалозуба в исполнении Вовы. Это когда я крутила допотопный диск телефона в будке, а ни единый номер и ни единый канал мне ничего путного не говорили.

Сначала я взялась за Валькин мобильник с базой на озере — он выдал мне номер, но канал глухо молчал, или тетенька сообщала, что абонент сейчас недоступен. Потом я звонила ему на московскую квартиру, беседовала с тещей, старушка пыталась выяснить, кто я такая, а о Вальке ничего не сообщила. Затем я совершила подвиг и проверила свой номер на сообщения. Затея почти удалась. Я только не расслышала, кто пожелал со мной общаться. Но не Валька, это точно.

Пришлось вторично прибегнуть к помощи старшего охранника с его личной трубкой (это он нажимал за меня кнопки в первый неудачный раз). За сумму в 20 рублей (это сверх оговоренной) дяденька повторил процедуру и приставил мне к уху трубку, чтобы я услышала свой автоответчик. (Моя технологическая несостоятельность обычно вызывает у публики чувства полного умиления.)

И вот, стоя в душной будке, вплотную к корпулентному дяденьке, заслонявшему вид и воздух, изнемогая от непосильного умственного напряжения, я расслышала наконец, что Ирина Львовна из конторы Павла Петровича Криворучко просила срочно перезвонить шефу по следующему телефону, но до шести сорока пяти пополудни.

Стоит ли говорить (наверное, не стоит, но приходится), что номер записала охрана после того, как старший его запомнил, записать у меня было не на чем. И вновь не стоило бы упоминать, но именно он, Виталий Данилович, набрал нужный номер, усадил меня в будке на топчан, сунул трубку к уху и сказал отнюдь не мне: «А ты боялась…». Охрана дружно захохотала.

Было уже шесть тридцать пять, жара давила, в голове у меня толклись одни пустяки. В основном занимала мысль, что видел бы абонент Павел Петрович, откуда я делаю звонок и в какой компании, то он бы меня не похвалил. Потому что все служебное население будки знало наизусть его личный номер, доверенный лишь узкому до невозможности кругу лиц. А я внесла секрет в массы, иначе никак не выходило, потому что диск телефона в будке крутился с каким-то секретом. Телефон Виталия Даниловича оказался недоступен, туда пришел срочный звонок.

Наконец после четвертой попытки раздались длинные гудки с фиоритурой, потом машинный голосок противно провякал: «Говорите!», я набрала воздуху и стала беседовать с пустотой.

— Это Катя Малышева, только я не знаю, туда ли попала. Извините, если не туда, — сказала я с сомнением.

— Наконец-то, Катрин, я рад тебя слышать, — сказал Павел Петрович без благоволения в голосе. — Не пойму, откуда ты, подскажи.

(После визита в особняк я смутно помнила, что у Паши в компьютере заложено хитрое устройство, оно не только опознаёт входящие звонки по номеру и лицам, но довольно точно отслеживает на местности по каким-то волнам.)

— Тут есть пункт охраны, я случайно оказалась, меня пустили позвонить по доброте сердечной, — я доложила с исчерпывающей полнотой. — У Грибоедова на Чистых Прудах. Я вообще-то Вальку искала, он назначил встречу, но не пришел. Я его вызванивала и наткнулась у себя на сообщение, буквально только что.

4