Бледный силуэт Луны

— Я могу на пейджер, только сама, номер он просил не давать, — ответила дочка Аля. — Диктуйте, я записываю.

— Сейчас, секунду, — попросила я время на размышление, потом Алечка щелкнула тумблером записи, и я выдала текст. — «Отче Валя. Штормовое предупреждение от Фамусова. Не высовывайся. Я пошла по твоему маршруту, начиная с клиники.»

— Записалось, я сейчас передам, — сказал ребенок. — Надо передавать, что сообщение от вас? И еще, непонятно — что такое «от фамусова», может, пояснить?

— Нет, спасибо Алечка, папа сам поймет, — я заверила девочку. — Если он объявится, то передай: пусть ищет не дядю, а меня, тетю Катю. Привет маме.

— Это вам спасибо за беспокойство, — ответил воспитанный ребенок. — Я все передам, до свидания.

Нельзя, конечно, сказать, что я отключилась с чувством исполненного долга, но хоть что-то было сделано. Если Отче Валя не вспомнит, что дочку Фамусова звали Софья Павловна, и не сопоставит имя с разъяренным Павлом Петровичем, то пусть пропадает. Ничем больше я помочь пока не смогу.

Тут как раз подоспел к шапочному разбору Вова с пивом и салфетками, мы дружно сказали «мерси» будочной охране и поплелись обратно к Грибоедову. Вдруг подумалось, что Валентин мог запросто опоздать, а я подняла панику на весь мир. Хотя узнала при том много нового и интересного. Вот еще хватило бы соображения уяснить, что именно. Но, увы, моим надеждам не суждено было оправдаться никоим образом, мысли не подоспели, Валька не появился.

Вова усадил меня в угол лавки, сам взялся за пиво и деликатно молчал. Хороший мне попался ассистент на сей раз — подумала я постороннюю мысль. И Грибоедова знает наизусть, и в будку вхож, и лишнего не требует. Однако буквально через минуту расхваленный помощник меня покинул, правда, по моей вине. Вышло вот что. Когда я решила наконец употребить бумажный платок, то увидела, что переработала на солнце, кровь из носу полилась ручьем, пришлось сразу взять вторую салфетку. Ничего особенного, символ тяжких трудов праведных: кровь, пот и слезы.

— Ага, вот и она, конго-крымская лихорадка, — пошутила я и потянулась к пачке бумажных платков. — Очень вовремя, надо признать.

Бедный Вова отпрыгнул от меня на три метра и почти сбежал, но в последнем припадке мужества запросил информации издали.

— Что, есть основания? Вы оттуда приехали, Катя? — послышался его голос из отдаления.

— Да нет, скорее, тепловой удар, — ответила я честно и с покаянием. — Насчет лихорадки я пошутила.

— Это вы зря, — пожурил Вова, но так и не подошел. — Такси вам поймать? А то мне пора.

— Спасибо вам за Фамусова и за телефон — невнятно проговорила я, кровь всё лилась. — Я сама доеду, тут прямая линия.

Так по собственной глупости я лишилась последнего помощника и осталась с суровыми реалиями жизни один на один. На скамье с каменной спинкой, она шла вокруг меня парапетом. Так и сидела, меняя салфетки, кровь лилась в два ручья. Еще отчего-то становилось страшно, но не за себя, выплывали фрагменты недавней беседы, и нравились все меньше и меньше.

Что Паша изволил вымолвить, там в душной будке? Ему понравилось, что мы сделали, но совсем не понравилось, как… Еще он сказал, что первая свежесть должна стать последней… Что Валька должен прекратить общение с фигурантами дела, не то Паша сочтет его действия «недружественным актом». Если Валька найдет дядю или тетю — это я домыслила сама. А Валентин только и делал, что искал Вариных родичей-фигурантов. Находясь в неведении, что дядя стал покойным, а тетя Анастасия оказалась главной фигуранткой.

Получается, что я (и никто иной!) подставила друга Валю под «недружественный акт» и его последствия. Так, что ли, получается? Никогда я не видела и не слышала Пашу в таком состоянии духа, он сказал прямым текстом, что «не принимает участия» в судьбе Валентина. Боже, что бы это значило?

5

Кровь при ужасной мысли застыла в жилах и почти перестала литься. Еще два бумажных платка, и урна рядом со скамьёй преисполнилась. Далее я скупо умылась остатками минеральной воды и на ватных ногах, почти без их участия, поползла к станции метро «Чистые Пруды». Есть у меня силы или нету никаких, но в клинику явиться было необходимо. А вдруг туда сейчас едет Валентин, если он получил мое сообщение?

Сквозь «кровь, пот и слезы» я понимала лишь одно: Вальку надо найти и остановить, пока не стало поздно, пока наш общий друг Паша не принял в нем обещанное «участие». Хотя представления не имела, отчего он пришел в такое холодное бешенство, что ему раскопки в прошлом Варечки? Чем они его-то задевают? Представляю себе, даже почти вижу со стороны, каков у меня был вид всю долгую дорогу. И как только меня не остановили в метро, просто не понимаю.

Выбравшись из-под земли на Остоженку, я пошла по ней осторожным шагом, скорее даже поплыла в знойном мареве под выхлопы машин. Любое резкое движение грозило новым кровавым потоком, я шла, глядя в выпаренное небо, и держала салфетку наготове. «Недружественный акт» и «непринятие участия» по жаре и от усталости звучали чем дальше, тем печальнее.