Ближние соседи

– Как – уйдёшь?! – испугалась она. – Про тебя уже полгода как не спрашивали. Нужен ты им!

– Видать, затаились. Амнистии нам покудова нету. Слыхал, Митю Вагранова, что со мной был, на семь лет упекли… А меня до свету лодка будет ждать в Верхне-Благовещенском. Так что слухай сюда.

Он рассказал ей, как целый год работал на скотном дворе бандитского хозяйства. Сяосуна не видел: тот, по слухам, ездил по всей Маньчжурии, гнёзда основывал, базы хунхузские. Марьяну привезли с новорожденным в ковровой кошеве, обращались с ней, как слуги с госпожой, держали от рабов отдельно, Павла, по её требованию, приставили к ней в услужение; управляющий хозяйством, русский мужик, приказал Павлу каждодневно докладывать, что Марьяна делает да что говорит. Он, видать, не знал, что их похитили вместе. А Марьяна долго не раздумывала и даже не предлагала, просто сказала: надо бежать, а для этого Павел должен выяснить, как и когда проще всего украсть упряжку с санями. Дорогу она запомнила. Он узнал, что будет обоз, повезут на продажу мясо и птицу; поедет сам управляющий, а это значит, что однато кошева будет точно.

Рассказ у Павла получился длинный, а на деле всё произошло очень быстро. Трое саней-розвальней были основательно нагружены тушами свиней, коз и баранов, связками гусей, уток и кур, впереди обоза стояла кошева, запряженная парой добрых лошадей – чёрной и пегашкой; возницы с ружьями за спиной (Павел хохотнул: для защиты от разбойников) ждали выхода управляющего. Марьяна приказала Павлу взять короб со спящим ребёнком и идти за ней. На выходе столкнулись с управляющим, на нём была распахнутая белая борчатка, на голове – лисья шапка с длинным хвостом.

– Что несёте? – удивился он, увидев женщину в шубе цю из меха козы и пуховом платке, а за её спиной – работника в стёганом халате, с коробом в руках. – И куды это вы намылились?

– С тобой прокатиться, – сказала Марьяна и показала ему ствол браунинга. – Учти: я стреляю без промаха.

– Далеко не прокатитесь, – ухмыльнулся управляющий. – Макака быстро найдёт вас и посчитается.

– Когда найдёт, тогда и поговорим. А пока поехали.

Они вышли втроём и заняли кошеву. Павел сел за кучера, оттолкнув стоявшего наготове возницу. Застоявшиеся кони с места взяли разгон, кошева вылетела из ворот на дорогу – только её и видели.

Возницы у розвальней ничего не успели понять. Никому и в голову не пришло стрелять вдогонку. Груз в санях мешал пуститься в погоню. Одни розвальни всё-таки перевернули, свалив в снег гору туш и мешков. Несколько человек с ружьями запрыгнули в сани, хлестнули лошадей, однако пристяжная запуталась ногами в брошенных вожжах и упала, сломав оглоблю. Погоня провалилась.

Дорога вилась по берегу реки и привела к китайской деревеньке. Множество ребятишек катались на санках с берега прямо на лёд. И вдруг лёд треснул, несколько ребятишек с санками в одно мгновение оказались в воде.

– Стой! – крикнула Марьяна.

– Тпрру! – осадил коней Павел.

Марьяна бежала к берегу, на ходу скидывая с себя козью шубку и платок. Павел спрыгнул с облучка, но не решился оставить кошеву с управляющим. А тот схватился за вожжи и стал разворачивать упряжку в обратный путь. Павел бросился задержать, но от удара по голове отлетел в сугроб и на какое-то время потерял сознание. Когда очнулся, увидел рядом лежащий на боку короб с ребёнком – малыш заливался рёвом. Павел поставил короб на днище и оглянулся на реку – там уже сбежались китайцы из ближайших фанз, в воде барахтались несколько человек, взрослых и детей.

Детей спасли всех, а из взрослых двое то ли нахлебались воды, то ли просто замёрзли – они лежали рядом на берегу, седобородый китаец и черноволосая русская…

Павел вдруг хлюпнул носом, вытер глаза кулаком.

– Ты чё раскис? – вскинулась Еленка. – Али смерти не видал?

– Так… вспомнил… Красивая она была… Жалко…

– Мне жальче, она была мне тёткой, – жёстко сказала Еленка. – Ишь, нюни пустил! Чё далето было?

– Управляющий вернулся, но китайцы меня с Никитой спрятали, а потом проводили в город, какой-то Суйхуа. И вот, добрался. – Павел глубоко вздохнул, как вздыхают дети после плача.

– Чем же ты его кормил, как пеленал?

– Не поверишь, китаянки помогли. Сначала в той деревне, где Марьяна погибла, нашлась грудью кормящая. Накормила Никитку и с собой молока нацедила. У неё много было молока. Ну и обмывали, пеленали, само собой. Потом в поезде тож… Китайцы детей шибко любят, да и люди они хорошие.

– А робёнок-то чей, она сказала?

– Говорила. Сын генерала Павла Иваныча Мищенко. Я слыхал про него.

– О, как! И чё с им делать, с генеральским сыном?

– Чё делать? Ро́стить, как своего. Он так и так – Павлович. Ты не против?

– Ну, что ж, считай, у тебя теперь два сына. Но третьей будет дочка!

– Как скажешь, – усмехнулся Павел.

– А чё лыбишься-то, чё лыбишься? Дочку делать – не дрова колоть: пару раз тюкнул, и поленница готова. Потрудиться надобно.

– Так чё сидим-то? Пошли трудиться! До свету успеем!

23

Императрица Цыси умирала.