Близко, нежно, навсегда. Как создать глубокие и прочные отношения. Теория привязанности

А кто-то становится «дезориентированно-амбивалентным»: ощущение угрозы делает нас навязчивыми, ведь нам так страшно быть покинутыми и так нужно получить от другого человека подтверждение поддержки. Одна из моих коллег, Шелли, три дня подряд посылала сообщения своей подруге Дидре в Испанию, не получая ответа. Сообщения становились все чаще и все требовательней. Мать оставила Шелли, когда та была совсем маленькой. Поэтому потеря контакта с подругой вызвала у нее ужас. Не понимая этого, Дидра в конце концов ответила тем, что попросила подругу отстать. Для Шелли это было повторением ее самого страшного кошмара — отвержения. И только когда они обе осознали трудности с привязанностью, с которыми столкнулась Шелли, женщины смогли вернуть былую дружбу.

Так, нервная система людей с дезорганизованной адаптацией легко приходит в возбуждение из-за реальной или кажущейся угрозы, и большую часть времени они, скорее всего, не могут это контролировать. Кроме того, хроническое расстройство регуляции мешает таким людям строить и поддерживать стабильные интимные отношения, в которых они чувствовали бы себя в относительной безопасности. Вспомним, что дезорганизованная привязанность может быть ситуативной, возникающей в состоянии стресса, вызванного конкретными триггерами. Стоит их исключить, и человек возвращается к надежной, или избегающей, или амбивалентной модели, когда его поведение уже не подчинено реакции на угрозу.

В главе 2 я упоминала эксперимент «Незнакомая ситуация», проведенный Мэри Эйнсворт. Она заметила, что поведение некоторых детей не походит ни на один из трех стилей привязанности, описанных ею ранее (надежный, тревожно-избегающий и тревожно-устойчивый). Она первой начала изучать этот ни на что не похожий тип привязанности и назвала его «дезориентированным» (что вполне отражает суть)[34]

. Во время эксперимента, когда возвращалась мама, некоторые дети бежали к ней, но, приблизившись, вдруг меняли направление и начинали убегать, или бегать кругами, или падали на пол, или замирали на одном месте, как зомби, или били маму, как будто в них включалась защитная реакция. Дальнейшие исследования Эйнсворт показали, что часто такое поведение свойственно детям, с раннего возраста столкнувшимся с плохим обращением и жестокостью. Моя практика показывает, что родители некоторых клиентов не всегда вели себя угрожающе, но, вероятно, сами имели хронические психические травмы. Такие родители создавали вокруг себя атмосферу страха, которая тоже могла мешать ребенку развить здоровую привязанность. И ребенок привык сопротивляться привязанности.

При надежном типе привязанности дети, столкнувшись с опасностью или огорчением, бегут к родителям. Теперь представьте, что происходит с привязанностью, когда родители сами являются источником опасности. Если страх вызывает значимый взрослый, напуганному ребенку некуда бежать, и его накрывает ужас. Ребенок еще не научился саморегуляции, но не может обратиться к родителям в поисках безопасности. Это очень печально, а главное, полностью дезориентирует нас на физиологическом уровне. При дезорганизованной привязанности в нас борются два биологических инстинкта: мы стремимся выжить, но ведь для этого нам нужны значимые взрослые! Механизм привязанности ищет контакта с родителями, но страх перед ними активирует инстинкт выживания, который вмешивается и отключает привязанность. Для младенца это совершенно невыносимая ситуация, поскольку он полностью зависит от родителей и взаиморегуляции с ними, не говоря уже о базовой безопасности.

Где еще это встречается в природе? Животные большинства известных мне видов чувствуют себя в безопасности среди себе подобных. Возьмем, для примера, кроликов. Они биологически приспособлены к отношениям «хищник-жертва». Их жизнь полна опасностей, им приходится постоянно быть начеку, чтобы не стать добычей койота, совы, собаки, всех и не перечислишь. Но вернувшись к себе в нору, они могут расслабиться. Они не боятся других кроликов, среди своих собратьев им нечего опасаться. Закон кроличьего мира прост: в нем есть четкое различие между хищниками и дружественными представителями своего вида. Кролик знает, что другие кролики не нападут на него, он может рассчитывать на безопасность своей норки, где можно свернуться клубочком в окружении всего семейства и насладиться уютом. Я не знаю точно, как им живется там внизу, но всем нам известен результат — много новых кроликов.