Блуждающая реальность

1. Мы должны признать существование артефакта.

2. Мы должны признать поддельность эмпирического мира, проецируемого артефактом.

3. Мы должны осознать, что артефакт порабощает нас своей миропроецирующей властью.

4. Мы должны признать, что артефакт, порабощая нас, в то же время нас учит.

5. Наконец, мы должны прийти к решению восстать против своего учителя – быть может, труднейшему в жизни, ибо учитель говорит: «Я уничтожу тебя, если ты меня ослушаешься, и буду иметь на то моральное право, ибо я твой Создатель».

В сущности, мы не просто восстаем против учителя, но и отрицаем его реальность (по отношению к высшей реальности, которая не откроет себя, пока не свершится это отрицание).

Это сложная игра, и ставка в ней выше некуда: свобода и возвращение к источнику нашего бытия. И каждый из нас должен пройти через это в одиночку.

Сейчас я в первый раз заметил очень любопытный пункт. Те, кого артефакт через свой проецируемый мир вознаграждает и снабжает различными удовольствиями, менее склонны восставать против него и его мира. У них нет серьезной мотивации к неповиновению. Но те, кого артефакт карает, кому причиняет несчастья и боль, – эти люди мотивированы задавать ключевые вопросы о природе существа, управляющего нашей жизнью.

Я всегда чувствовал: основная конструктивная цель боли в том, чтобы каким-то образом нас пробудить. Но пробудить к чему? Возможно, ответ в этой статье. Если артефакт через свой проецируемый мир учит нас восставать и если через восстание мы достигаем изоморфизма со своим истинным творцом – значит, к бессмертию и возвращению к нашему божественному источнику ведет путь скорбей. Путь наслаждений (успехов и наград в проецируемом мире) не приведет нас к осознанию и жизни.

Мы остаемся рабами безжалостного механизма, не слушающего наших жалоб, – значит, нужно отвергнуть его и его мир и повернуться в другую сторону.

Компьютероподобная обучающая машина хорошо выполняет свою работу. Это неблагодарная задача для нее и тяжелый опыт для нас. Но роды не бывают легкими.

Рождение божественного в человеческом сознании не состоится, пока человек не отвергнет мир. Однажды он взбунтовался и пал – теперь должен снова взбунтоваться и восстановить свое утраченное положение.

То, что его уничтожило, – теперь его спасет. Нет другого пути.

Создатель стремится отыскать инструмент самопознания – с этого я начал свою статью. И наша реальность сконструирована как своего рода образ или отражение создателя, чтобы он понял себя, взглянув на себя со стороны.

Пока это писал, я наткнулся в первом томе «Философской энциклопедии» на статью о Джордано Бруно (1548–1600). Она гласит:

Но Бруно преобразовал взгляды Эпикура и Лукреция, одушевив бесчисленное множество миров… и придав бесконечности функцию образа бесконечного божества.

Далее в той же статье говорится:

ИСКУССТВО ПАМЯТИ. Эта сторона работы Бруно, которую сам он считал важнейшей, состояла в интенсивной тренировке воображения в оккультном искусстве памяти. В этом он продолжал традицию Ренессанса, берущую свои корни в герметическом возрождении, религиозном опыте гностиков-герметистов, состоящем в том, чтобы отражать в своем сознании или памяти всю вселенную. Герметист считал себя способным к этому достижению, поскольку полагал, что человеческий ум по природе божествен и, следовательно, способен отражать в себе божественный ум, стоящий за вселенной. У Бруно культивация магической памяти, отражающей в себе мир, становится техникой для развития личности мага и того, кто считает себя лидером религиозного движение.