Читаем Блуждающая реальность полностью

У живых существ всех видов имеется мощный инстинкт, называемый инстинктом возвращения домой. Например, горбуша после нереста возвращается из океана назад в реку, на то же самое место, где вывелась из икры. По этой логике можно сказать, что и у человека есть инстинкт возвращения домой, неосознаваемый им самим. Этот мир – ему не дом. Истинный его дом – в той области небес, что в древнем мире именовалась плеромой. Это слово появляется в Новом Завете, но смысл его неясен, хотя точное значение – «заплатка, закрывающая дыру». В Новом Завете оно применяется к Христу, который описывается как «полнота Бога», и к верующим, достигающим полноты через веру в Христа. Однако в гностической системе этот термин имел более определенное значение: это надлунная область небес, откуда исходит тайное знание, приносящее человеку спасение.

В представленной здесь космологии плерома является Urgrund

или же изначальным расположением Urgrund, откуда он вышел и куда (если все будет хорошо) мы в конце концов вернемся. Если рассматривать бытие в целом как дышащий организм (ритмично вдыхающий и выдыхающий, см. palintropos harmonie
Гераклита), то можно метафорически сказать, что сперва мы были «выдохнуты» из плеромы, на мгновение зависли в овнешненном состоянии (в здешней жизни), а затем плерома снова вдохнет нас внутрь себя. Такова нормальная пульсация бытия, его базовая активность, признак жизни.

Однажды под влиянием ЛСД я записал по-латыни: «Я – дыхание Создателя моего; пока Он вдыхает и выдыхает, я живу». Пребывая здесь, в проецируемом мире, мы «выдохнуты» и на некоторое ограниченное время покинули плерому. Но возвращение не будет автоматическим; чтобы вернуться, мы должны пережить анамнесис. Но такова жестокость артефакта, что для анамнесиса, похоже, требуется все больше и больше страданий. В чрезмерности горя – сущность освобождения; такое откровение получил я однажды – и возрадовался ему.

Что можно сказать в защиту страданий живых существ в мире сем? Ничего. Ничего, кроме того, что страдание по самой своей природе вызывает мятеж или неповиновение – которое, в свою очередь, ведет к уничтожению этого мира и возвращению к Божеству. И именно оправдание страданий более всего склоняет к мятежу, заставляет особенно остро ощутить, что в этом мире что-то страшно, чудовищно не так. То, что страдание бесцельно, случайно и незаслуженно, в конечном счете ведет к уничтожению – и его, и его автора. Чем лучше мы осознаем бессмысленность страдания, тем более готовы против него восстать. Любые попытки различить в страдании искупительный смысл или цель лишь крепче привязывают нас к порочному и ирреальному порядку вещей – и к жестокому тирану, которого даже нельзя назвать живым. «Я этого не принимаю! – вот каким должно быть наше отношение. – В этом нет ни смысла, ни цели!» Бестрепетно рассматривая страдание, мы отвергаем его, как отвергаем одно за другим и все заблуждения. Всякий, кто заключает перемирие с болью, подчиняется артефакту и становится его рабом. Это означает, что артефакт не только заполучил себе жертву, но и получил ее согласие на все, что с ней делает. В этом конечная победа артефакта: жертва сама соучаствует в собственном страдании и охотно соглашается с естественностью страдания в целом. Искать смысл и пользу в страдании – все равно что искать смысл и пользу в поддельной монете. «Смысл» очевиден: это подделка, предназначенная для обмана. Если мы поддадимся обману и поверим, что страдание служит – должно служить – какой-то благой цели, значит, подделка окупится и получит свое.

В каком-то из евангелий (я забыл в каком) Христу показывают калеку и спрашивают: «Почему он стал калекой – сам ли согрешил, или родители его?», на что Христос отвечает: «Ни то, ни другое. Единственная цель этого – в том, чтобы он исцелился, да явится на нем милосердие и могущество Бога»[225]

.

Милосердие и могущество Бога восстают против страдания: об этом в Новом Завете говорится четко и ясно. Чудесные исцеления, совершенные Христом, были существенным признаком приближения Царства Небесного; другие же чудеса значили очень мало или вовсе ничего. Если милосердие и могущество Urgrund направлены против страдания (болезни, ран, утраты), как прямо говорится у Синоптиков, значит, человек, чтобы связать себя с Urgrund, должен вооружиться против мира, порождающего страдания. Ни в коем случае нельзя ему считать страдание эманацией или орудием Божества; стоит сделать эту интеллектуальную ошибку – и он окажется союзником мира против Бога. Жертвой этой интеллектуальной ловушки пала значительная часть христианской общины в истории: поощряя или приветствуя страдания, они, сами того не понимая, все более превращались в рабов артефакта. Обратим внимание, что Иисус обладал чудесной силой исцеления, однако не исцелял всех страждущих своего времени. Об этом упоминает Лука (словами Христа):

Перейти на страницу:

Все книги серии Fanzon. Всё о великих фантастах

Алан Мур. Магия слова
Алан Мур. Магия слова

Последние 35 лет фанаты и создатели комиксов постоянно обращаются к Алану Муру как к главному авторитету в этой современной форме искусства. В графических романах «Хранители», «V – значит вендетта», «Из ада» он переосмыслил законы жанра и привлек к нему внимание критиков и ценителей хорошей литературы, далеких от поп-культуры.Репутация Мура настолько высока, что голливудские студии сражаются за права на экранизацию его комиксов. Несмотря на это, его карьера является прекрасной иллюстрацией того, как талант гения пытается пробиться сквозь корпоративную серость.С экцентричностью и принципами типично английской контркультуры Мур живет в своем родном городке – Нортгемптоне. Он полностью погружен в творчество – литературу, изобразительное искусство, музыку, эротику и практическую магию. К бизнесу же он относится как к эксплуатации и вторичному процессу. Более того, за время метафорического путешествия из панковской «Лаборатории искусств» 1970-х годов в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», Мур неоднократно вступал в жестокие схватки с гигантами индустрии развлечений. Сейчас Алан Мур – один из самых известных и уважаемых «свободных художников», продолжающих удивлять читателей по всему миру.Оригинальная биография, лично одобренная Аланом Муром, снабжена послесловием Сергея Карпова, переводчика и специалиста по творчеству Мура, посвященным пяти годам, прошедшим с момента публикации книги на английском языке.

Ланс Паркин

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Терри Пратчетт. Дух фэнтези
Терри Пратчетт. Дух фэнтези

История экстраординарной жизни одного из самых любимых писателей в мире!В мире продано около 100 миллионов экземпляров переведенных на 37 языков романов Терри Пратчетта. Целый легион фанатов из года в год читает и перечитывает книги сэра Терри. Все знают Плоский мир, первый роман о котором вышел в далеком 1983 году. Но он не был первым романом Пратчетта и даже не был первым романом о мире-диске. Никто еще не рассматривал автора и его творчество на протяжении четырех десятилетий, не следил за возникновением идей и их дальнейшим воплощением. В 2007 году Пратчетт объявил о том, что у него диагностирована болезнь Альцгеймера и он не намерен сдаваться. Книга исследует то, как бесстрашная борьба с болезнью отразилась на его героях и атмосфере последних романов.Книга также включает обширные приложения: библиографию и фильмографию, историю театральных постановок и приложение о котах.

Крейг Кэйбелл

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

100 знаменитых загадок природы
100 знаменитых загадок природы

Казалось бы, наука достигла такого уровня развития, что может дать ответ на любой вопрос, и все то, что на протяжении веков мучило умы людей, сегодня кажется таким простым и понятным. И все же… Никакие ученые не смогут ответить, откуда и почему возникает феномен полтергейста, как появились странные рисунки в пустыне Наска, почему идут цветные дожди, что заставляет китов выбрасываться на берег, а миллионы леммингов мигрировать за тысячи километров… Можно строить предположения, выдвигать гипотезы, но однозначно ответить, почему это происходит, нельзя.В этой книге рассказывается о ста совершенно удивительных явлениях растительного, животного и подводного мира, о геологических и климатических загадках, о чудесах исцеления и космических катаклизмах, о необычных существах и чудовищах, призраках Северной Америки, тайнах сновидений и Бермудского треугольника, словом, о том, что вызывает изумление и не может быть объяснено с точки зрения науки.Похоже, несмотря на технический прогресс, человечество еще долго будет удивляться, ведь в мире так много непонятного.

Владимир Владимирович Сядро , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Васильевна Иовлева

Приключения / Публицистика / Природа и животные / Энциклопедии / Словари и Энциклопедии
Кузькина мать
Кузькина мать

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова, написанная в лучших традициях бестселлеров «Ледокол» и «Аквариум» — это грандиозная историческая реконструкция событий конца 1950-х — первой половины 1960-х годов, когда в результате противостояния СССР и США человечество оказалось на грани Третьей мировой войны, на волоске от гибели в глобальной ядерной катастрофе.Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает об истинных причинах Берлинского и Карибского кризисов, о которых умалчивают официальная пропаганда, политики и историки в России и за рубежом. Эти события стали кульминацией второй половины XX столетия и предопределили историческую судьбу Советского Союза и коммунистической идеологии. «Кузькина мать: Хроника великого десятилетия» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о движущих силах и причинах ключевых событий середины XX века. Эго книга о политических интригах и борьбе за власть внутри руководства СССР, о противостоянии двух сверхдержав и их спецслужб, о тайных разведывательных операциях и о людях, толкавших человечество к гибели и спасавших его.Книга содержит более 150 фотографий, в том числе уникальные архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Виктор Суворов

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное