Блуждающие души

32

Июнь 2019 – Хошимин, Вьетнам

Ань наблюдала, как гробы медленно заносят в кремационную камеру: сначала ее родители, затем Дао, Май, Вэн и последним – Хоанг, чей гробик был размером с обувную коробку. Прах ее младшего брата с трудом можно было разглядеть в пластиковом пакете, который передал им работник. Ань гадала, что из этого было его крошечными ручками, а что – коротенькими ножками и пальчиками на них. Ее поражали собственные мысли: они напоминали скорее констатацию фактов, чем печаль. Прах выглядел так, что она не могла полностью осознать, чтó именно держит в руках.

Вся семья вместе с Томом, детьми и братьями прилетела вчера вечером. Ань вышла из самолета, и у нее тут же закружилась голова от жары и влажности – они были неожиданными, словно объятия старого приятеля, которого она больше не узнавала.

Их двоюродный брат, Тхак, организовал перевозку тел из Гонконга в Хошимин. Они поддерживали регулярный контакт в течение последних трех лет, с того момента как Ань с помощью Джейн откликнулась на его сообщение на форуме. «Привет, Тхак, – писала она. – Кажется, что я и мои братья – это именно та семья, которую ты ищешь». Сначала братья были против. «А что, если он мошенник?» – спросил Минь, а Тхань добавил: «А что, если сумасшедший?» Но он оказался не мошенником и не сумасшедшим, а их двоюродным братом с американским акцентом, обожавшим бейсбол и старые машины, как и его отец. Год спустя Тхак с братом и матерью приехали навестить их в Лондоне, и они все плакали, когда обнимались и брали друг друга за руки, словно проверяя, настоящие ли они. Их американские кузены удивлялись росту Уилла, саду Ань и их окружению. Джейн показала им Биг-Бен и Британский музей. «Кстати, здесь все краденое», – бросила она, когда они проходили мимо Розеттского камня.

Во время той поездки Тхак заговорил о захоронении.

– Мы можем это устроить; надеюсь, ты знаешь, – сказал он за ужином. – Найдем им достойное место упокоения. Наши бывшие соседи организовали это для своих родителей. – Ань и ее братья переглянулись. Они обсуждали это, но только между собой, и всегда находились причины, чтобы повременить – беременность Ань или напряженный период работы у одного из братьев.

– Мы точно хотим вернуться туда? – спросил Минь. – Мы уехали не на самой лучшей ноте.

Ань и Тхань молчали, глядя в свои тарелки или чашки с чаем, не понимая, соглашаться или нет. Но Тхак дал толчок, в котором они так нуждались:

– Вы будете жалеть, если не сделаете этого. Я свяжусь с кладбищем в Кайтаке и постараюсь все организовать. – Что он и сделал.

* * *

Теперь Ань не терпелось расправиться с этим, поскорей все закончить. Вовсе не из-за своей нетерпеливости, а потому что это было бремя, которое она несла более сорока лет, и чем ближе был финиш, тем невыносимее оно становилось. Гробы один за другим исчезали в печи, и она, держа Лили за руку, ощущала, как они уносят с собой тяжелый груз. Получив прах родных, она почувствовала себя легкой и обновленной. Том положил руку ей на плечо и поцеловал в макушку. Он жестом попросил детей и Тхака выйти с ним из комнаты, и Уилл, прежде чем это сделать, обнял мать. В помещении крематория остались Ань, Минь и Тхань. Оставшись наедине, они залились смехом, горячие слезы обжигали щеки, неописуемые слезы – не печали и не радости. Они вышли из здания с пластиковыми пакетами в руках. Прах был белее и светлее снега. Солнечные лучи ослепляли, шумные улицы Хошимина звенели в ушах, мотоциклы и велосипеды почти прикасались к ним, разносился запах супа фо и бун ча[26]

, а выхлопные газы били в ноздри.

– Ну вот и все, – сказала Ань. – Теперь они дома.

* * *

Ань никогда не была в Хошимине, и само название этого города казалось ей чужим. Для нее он по-прежнему был Сайгоном. Всю оставшуюся неделю она вместе со своей семьей изображала из себя туристку – посетила рынок Бинь Тай и храм Као Дай, но обошла стороной Военный музей и тоннели Кути, предпочитая изучать улицы, местные рынки и магазины.

– Мам, можно я сошью себе на заказ аозай? – спросила Джейн, когда они проходили мимо портновской мастерской.

– Хорошо. Лили, ты тоже можешь – сказала она. – Наденете их на свадьбу, – добавила она очень тихо, но Джейн все-таки услышала эти слова и с раздражением повернулась к матери.

Ань обнаружила, что ей сложно приспособиться к жаре, что от влажной погоды ее тошнит и кружится голова, да еще и смена часовых поясов сказывалась. Местные жители легко определяли, что она и ее братья не местные: с годами в их вьетнамский язык проникли нотки английского. На второй день, когда она вместе с дочерьми покупала бань бео[27] у уличной торговки, та поинтересовалась, откуда они родом.

– Вунгтхэм, – ответила Ань. – Но сейчас мы живем в Лондоне, в Англии.

Женщина улыбнулась и сказала:

– Значит, вы бросили свою страну. – В ее голосе не было ни горечи, ни злобы, а только констатация факта, который не подлежал обсуждению.