Блуждание во снах

– Зачем это? – Грибанова села на кровати, поджав толстые ноги, и испуганно заморгала белесыми ресницами. – Я ему не прямая родственница. Он мне дядя, но через колено…

– И снова из иных сфер мне стали известны некие пикантные подробности вашей будущей судьбы. Скажем так: я прочитала мысли драгоценного Николая Николаевича, – в этом месте Раиса сделала многозначительную паузу, во время которой нежданный порыв ветра с шумом распахнул настежь одну из оконных фрамуг. Девочки вздрогнули. В темноте нельзя было разглядеть их лица, но я полагаю, что многие из присутствующих побледнели. – Так вот, сразу же после выпускного он намеревается отвезти вас назад, в Орловскую губернию, и оставить там на попечении старых тетушек вместе с нагулянным приплодом. Ибо задумал он жениться на дочке начальника полицейской управы. Этот брак он считает более выгодным. Нет, он вам, конечно же, оставит средства. Но законного замужества вам не видать, как собственных ушей… Увы… И доля ваша будет много незавидней той доли, что уготована вашей визави, бесприданнице Людмиле.

– А со мной что будет? – робко поинтересовалась Людмила, охрипшим от волнения голосом.

– С вами, если не будете дурой и изживете привычку плакать при всяком удобном случае, и оправдываться перед всякой сволочью, все станется не так уж и плохо. У вас родится четверо детей. И супруг ваш будет довольно приличный и добрый человек.

– Ах, – только и воскликнула воодушевленная Людмила. – Спасибо вам, княжна.

– S'il vous plait.[89] De rien.[90]

– А у меня как жизнь сложится? А у меня? – понеслось со всех сторон.

– Mesdames, сеанс связи с высшими сферами окончен. Я – не оракул и предсказывать ваши судьбы не намерена.

В дортуаре снова нависла полная тишина.

– Ах, он каналья! – в темноте послышался голос Грибановой. – Я ему покажу дочку начальника полиции. Я ему такое устрою! Меня заушить[91]?

– А вот это – правильный ход мыслей. Только подобная решимость и может вас спасти от одинокого и безрадостного прозябания в глуши.

– Раечка, – тихо позвала я. – Откуда ты все это знаешь?

– Mon amour[92]

, не бери в свою прекрасную головку. На самом деле я вовсе ничего не знаю.

– Так ты морочишь их?

– И да, и нет… Как часто слова создают шифр всей нашей судьбы. Словами мы выбираем себе дорогу. А потому, будь осторожна в речах. И никогда не проси себе предсказаний.

Разве подобное могла сказать юная девушка? Я улыбаюсь мысленно, вспоминая все те чувства, что овладели мной в ту памятную ночь. Это было смятение, удивление и восторг неопытной души, коснувшейся чего-то мистического, волнительного и непостижимого. Я вслушивалась в каждое ее слово и пьянела без вина. Но это было только начало.

После нескольких минут полнейшей тишины, «рыжик» села на кровати и с трагизмом крепостной актрисы обратилась в темноту дортуара:

– Ах, он старый мерин! Ах, негодяй! То-то я смотрю, вот уже вторую неделю он и носа ко мне не кажет. Даже булочек в прошлое воскресенье не прислал, как я просила, – и тут она взвыла протяжно и жалобно.

Девочки бросились успокаивать подругу.

– Марусенька, «рыжик», не плачь! Он женится на тебе непременно! – послышалось со всех сторон.

– Как же? Же-ее-нится? Аа-аа, – плакала безутешная Грибанова.

– А как же? Ты у нас красавица. Вон, косы-то у тебя какие! Ни у кого таких кос не сыщешь.

Прошло еще с четверть часа, прежде чем Маруся успокоилась. Кто-то из девочек принес ей тарелку с домашней ветчиной, несколько пирожков и конфет. Она кушала с аппетитом, утирая слезы и всхлипывая:

– Спасибо, месдамочки, это не мне. Это дитё требует.

– Кушай, кушай, Марусенька…

Еще через четверть часа сытый «рыжик» лежала на спине, закинув полные руки за голову, и мечтательно улыбалась.

– Маруся, скажи, а как это чувствовать, что в тебе ребеночек сидит? – послышался чей-то девичий шепот.

– Я сама пока не поняла, как оно. Я не чую его пока. Я, то кушать хочу сильно, то мутит меня, – басом отозвалась непутевая Маруся.

– А откуда он у тебя там взялся?

– Месдамочки, вы точно все глупые? Заладили: откуда, да откуда? Да от уда – вот откуда! – выпалила бесстыжая девица.

– Ой, мамочки… Чего она только говорит? Святые угодники…

– А хотите, месдамочки, я вам расскажу, как оно у меня с ним было?

– Нет, я заткну уши! – горячим шепотом возразила Кабанова. – И мой совет, m-lle Грибанова, идите завтра к батюшке на исповедь и повинитесь в грехах. Я бы на месте директрисы похлопотала об определении вас в монастырь после учебы.

– Ага! Сейчас! Сама, святоша, в монастырь катись. А мне теперь без моёва Коленьки и дня не прожить.

Девочки еще шумели и спорили и, наконец, разделились на два лагеря. Большая часть, укутавшись в одеяла, расселась возле кровати Грибановой. Они приготовились без сна и отдыха слушать рассказ Маруси о ее грехопадении. Другие же, примкнув к дочке дьяка, Елизавете Кабановой, выразили полное презрение к предстоящим откровениям и заткнули уши, накрывшись одеялами с головой.