Блуждание во снах

– Им не до нас, они слушают альковные тайны рыжей дурёхи. Да и луна ушла в сторону. Нас не видно, – горячо шептала княжна.

Я даже не могла дать себе отчета, для чего, для какой неведомой надобности Раиса легла рядом? В эти минуты я желала почувствовать мужчину, но рядом была моя странная и сумасшедшая подруга. Она принялась осыпать меня такими горячими и страстными поцелуями, что я чуть не задохнулась от восторга и неведомого дотоле счастья. Я и сама обнимала княжну и прижималась к ее худенькому и гибкому телу.

– Я тебя сейчас чуточку поласкаю, meine liebe, и тебе станет легче, – горячая ладонь Раисы нырнула к моему опухшему лону, – раздвинь ножки, мой пальчик будет легче двигаться по твоему клитору.

– Ах, – застонала я протяжно от неописуемого удовольствия.

– Не кричи, а то они услышат, – прошептала она.

Ее нежные пальчики скользили то вверх и низ, то вправо и влево, то по кругу. Я никогда не испытывала в жизни ничего подобного. Все было легко и просто. Но что это было? Казалось бы обычные движения пальцев. Но, отчего так сладко?

– Только не убирай, Раечка, прошу тебя… Умоляю… Мне будет больно! Не убирай, – едва дышала я, влекомая какой-то всесокрушающей силой.

– Я буду долго тебя ласкать, Катенька. Сейчас ты спустишь…

И в этот момент мое лоно содрогнулось от какой-то неведомой и тягучей боли. И боль эта стала таким огромным наслаждением, что я едва не закричала в голос. Горячая и мокрая ладонь опередила мой крик, и я лишь прикусила княжну за палец.

– Моя девочка, вот и случился твой первый раз, – выдохнула она. – Женщина не всегда получает удовольствие от близости с мужчиной. Но другая женщина всегда знает твое тело, как и свое собственное.

А лежала неподвижно. Впервые за долгое время я избавилась от той пытки, что разрывала мое нутро всеми ночами. От счастья и исступления я не могла вымолвить ни слова. А рядом сверкали черные, словно смоль, глаза моей княжны.

– Раечка, почему мы не делали этого раньше? – спросила я.

– Всему свое время. Мы скоро расстанемся, и я хочу, чтобы ты помнила обо мне.

В ту ночь она еще пару раз довела меня до оргазма. Только теперь она ласкала мой бугорок ловким и нежным языком. А я… Я задыхалась от избытка чувств.

– Ты так горяча, beauté,[94] и вся течешь, – шептала Раиса, нажимая пальчиками на распухший от ласк клитор. – Я бы вошла сейчас в твое сокровище. И раздвинула тебя так, как не сможет ни один мужчина. Но не хочу портить тебя раньше срока.

И она вводила в мою норку лишь один пальчик, безумно дразня и заставляя сгибать ноги в коленях, раздвигать их еще шире. Временами она переворачивала меня на живот, откидывала одеяло – горячая ладонь гладила мои влажные ягодицы, а после ее пальчик снова ныряли в сжатую щель. Другая рука нежно надавливала на бутон клитора.

– Рая, порви меня. Пусть я достанусь тебе. Наполни меня, – шептала я, одуревшая от страсти.

– Нет, meine liebe, я не могу. Тогда я испорчу все…

Незаметно наступил рассвет. Когда мы оторвались друг от друга, все девочки давно спали на своих кроватках.

* * *

И вот, наконец, были сданы все экзамены, получены шифры, медали, аттестаты. Словно вихрь пронесся наш выпускной. От которого я запомнила лишь кружение вальса, слезы, смех, восторги, поздравления, аромат духов и запах новых кожаных туфелек на каблучке, кои сшил мне сам папенька. Я даже не помню точно, с кем танцевала в тот вечер. Я была нарасхват. Меня приглашали юнкера, кавалергарды, офицеры. Я танцевала с князем Рюминым и даже с инспектором нашего института. Слышались возгласы: «Charmant, charmant!» А я кружилась по залу, словно пьяная, и искала глазами свою Раечку. В эти минуты мне казалось, что блеск тысячи свечей разбивается на искры и множится в сказочном хороводе, а в каждом углу, словно трепетный мираж, мерещился силуэт бледнолицей и черноволосой княжны. Ее взгляд проникал прямо в душу, разрывая грудь. Как только я вспоминала ту, нашу с ней ночь, меня охватывало смертельное возбуждение. Случайные кавалеры, видя трепет моих ресниц и полураскрытые для поцелуя губы, приписывали сии метаморфозы на свой счет. Но это была их ошибка. Надо ли говорить, что каждый из танцоров не сводил с меня горящих глаз и стремился добиться повторного танца.

Когда я запыхалась в вихре вальса, одурманенная дерзким кружением, моей ладони коснулись чуть прохладные, знакомые пальцы. Грановская потянула меня за руку, провела сквозь нарядную толпу, и мы очутились в институтском саду. В небе ярко светила луна, обливая жемчужным светом все деревья, каждый куст, траву и узкую дорожку из гравия. Все вокруг выглядело так, словно я попала в диковинную сказку. Соловьи захлебывались от чарующих и томительных трелей. Я ступила на дорожку. Грановская обняла меня, притянула к себе, словно мужчина, и принялась нежно и страстно целовать в губы. Это было так прекрасно, что в какой-то момент я осознала, что мы обе оторвались от земли и парим высоко в небе, влекомые новой, лунной дорогой… Был ли то сон или явь, теперь мне трудно дать в этом отчет.