Богдан. Защищая жизнь

— Слушай, мне кажется все не совсем так, — возражаю, хотя сам не понимаю, зачем я вообще продолжаю? Я затеял этот разговор, чтобы увидеть реакцию Бо. Если он не хочет говорить о своих отношениях с Афиной, может быть, он покажет свою истинную реакцию при обсуждении другой пары. Но, кажется, это не работает.

— Чили, просто расслабься, — ворчит Матвей. — Ты слишком напряжен. Зачем создавать самому себе проблемы? Бери пример с меня. Я ни о чем не парюсь. Я трахаюсь, с кем хочу и когда хочу.

— Тебе не кажется это слишком поверхностным?

— И это говорит мне пикапер со стажем! — он смеется. — Ну, реально, если я ни о чем не парюсь, что в этом плохого?

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда влюбишься, Матвей. Я буду с нетерпением ждать этого момента, чтобы напомнить тебе об этом разговоре!

— Si, como nuestro boss! — энергично кивает головой Кубинец, чекаясь со мной пивом.

— Точно! Как Никита! Так что, Бо, ты не можешь приказать себе влюбиться или нет. Это просто случается и все. Ты ничего не можешь с этим поделать.

— Мы с Афиной хорошо проводим время и так, — парирует Богдан.

— Мы долго будем обсуждать эту хрень, девочки? — рычит Матвей. — Я вообще-то хотел посмотреть кино…

Его речь внезапно обрывается, когда мы все слышим стук, раздающийся со стороны входа в дом. В этот момент входная дверь с грохотом распахивается, все парни, сидящие в открытом пространстве большой гостиной поворачивают в ее сторону головы, а у меня возникает ясное чувство дежавю. Именно так в дом заявился Кубинец. Но он сейчас вальяжно развалился в соседнем от меня кресле.

— Что за…? — восклицаем мы одновременно с Богданом, когда на пороге появляется… — Афина?

Все тут же подскакивают со своих мест. Богдан первым оказывается рядом с ней. Я не отстаю от него ни на шаг. Меня переполняет ярость, когда мой взгляд регистрирует на ее прекрасном лице фиолетовые синяки, а на руках и одежде кровь. Так много крови, что я удивляюсь, как она все еще стоит на ногах. Кровавые пятна покрывают ее всю. С ног до головы. Сейчас в ней нельзя узнать красивую, уверенную в себе женщину, которой она является.

— Столько крови! Вызовите скорую! — кричит Бо.

— Это не моя кровь, — заикаясь, хрипит Афина, неуверенно оглядываясь по сторонам. С ней случилось что-то очень плохое и она пришла к нам за помощью. Но теперь в ее глазах явно читается сомнение.

— Чья это кровь? — чеканит мой друг. По тому, как сильно сейчас напряжены его плечи, а кулаки сжимаются и разжимаются, я понимаю, что он чувствует то же самое, что и я. Я хочу обрушить весь свой гнев на того, кто сделал это с ней, независимо от того, как сильно тот пострадал сам. Если вся эта кровь на Афине его, думаю, что очень сильно.

Переживая не только за ее физическое, но и душевное состояние, повторяю как можно более мягко: — Чья это кровь, милая?

— Моего мужа, — Афина переводит на меня свой блуждающий взгляд.

— Мужа? — монотонно повторяет за ней Бо. — Это он тебя…? Он сделал это с тобой? — запинаясь, спрашивает он.

Когда Афина еле заметно кивает, я подхожу ближе.

— И где он сейчас? В больнице? Или где?

Она отрицательно качает головой.

— Он не в больнице. Я его убила... Он… мертв, — она смотрит мне прямо в глаза, но затем поворачивается к Богдану.

— Мертв? — опять в унисон восклицаем мы с моим другом. Я чувствую раздражение, но с другой стороны и облегчение из-за того, что мне не придется убивать кого-то за то, что он, очевидно, сделал с ней. Но потом меня как молнией пронзает озарение. Муж? Афина замужем? А потом через секунду еще одно. Она только что призналась в убийстве?

— Погодика-ка! Муж? — произносит Богдан нетвердым голосом, когда до него тоже доходит. Насколько я знаю, она никогда не упоминала, что замужем. У Богдана есть строгое табу касательно замужних женщин.

— Что случилось, милая? — стараюсь привлечь внимание Афины, когда ее взгляд снова затуманивается, а на лице застывает отрешенное выражение.

— Он хотел убить меня… я просто защищала ребенка. Моего малыша, — бессвязно бормочет она.

— Малыша? — теперь я вообще ничего не понимаю.

— У тебя есть ребенок? — свистящим шепотом спрашивает ошарашенный Богдан.

Но, прежде чем кто-то из нас успевает задать ей еще хоть один вопрос, глаза Афины закатываются, она кладет обе руки на живот и начинает оседать. Я бросаюсь вперед и ловлю ее до того, как она упадет. Опускаюсь с ней на руках на пол и кладу ее голову себе на колени, пока мои мысли лихорадочно крутятся.

— Ты беременна? — внезапная догадка озаряет меня.

Глава 12

Богдан

Чили убирает с лица Афины пропитанные кровью волосы, а я сижу, не в силах пошевелиться, скованный. Перед глазами возникает сцена двухлетней давности. Темный переулок. Девушка с синяками на лице.

— Я подгоню машину прямо к двери, — возвышается над нами Матвей. — Ее нужно срочно доставить в больницу, — в его голосе нет ничего, кроме хладнокровия.

Я смотрю на то, как Чили поднимает Афину на руки и выносит ее во двор, но разливающаяся в моей груди тяжесть не дает мне подняться.