Боги Бал-Сагота

Это простое сообщение подействовало на Лопеса самым потрясающим образом. Он сжался, его смуглое лицо сделалось пепельно-серым; сверкнув карими глазами, он умоляюще воздел руки к небесам.

– О, диос! Нет! – вскричал он. – Не делайте этого, сеньор Брилл! Он проклят! Дед рассказывал мне…

– Что рассказывал? – спросил Брилл, не дождавшись продолжения.

Но Лопес угрюмо молчал.

– Об этом нельзя говорить, – наконец пробормотал он. – Я дал клятву хранить молчание. Только старшему сыну я мог бы поведать обо всем. Вы уж поверьте мне на слово: лучше собственными руками перерезать себе глотку, чем соваться в этот проклятый курган.

– Ну что ж, – сказал Брилл, слегка раздраженный суеверностью мексиканца, – если уж все настолько серьезно, так почему бы не рассказать, в чем дело? Дай мне логическое объяснение: отчего этот курган нельзя трогать?

– Но я не могу говорить! – в отчаянии воскликнул мексиканец. – Я все понимаю! Но я поклялся хранить молчание на святом распятии, как все мужчины в моей семье. Это такое темное дело, что, даже заговорив о нем, рискуешь обречь душу на вечные муки! Расскажи я вам об этом – и ваша душа могла бы расстаться с телом. Но я дал клятву, а сына у меня нет, и потому я обречен молчать вовеки.

– О-о, ну что ж, – саркастически сказал Брилл, – раз обречен молчать, так, может, напишешь?

Лопес вздрогнул от неожиданности и, к немалому удивлению Стива, тут же вскричал:

– Верно! Благодарение господу, один добрый священник еще в детстве выучил меня грамоте. А в клятве об этом не было ни слова – я клялся только молчать. Я напишу для вас обо всем, только обещайте не рассказывать об этом после и сжечь бумаги, как только прочтете.

– Будь уверен, – ответил Брилл, чтобы успокоить старика.

Мексиканец облегченно вздохнул.

– Буэно! Сейчас же пойду домой и напишу обо всем. А завтра, по пути на работу, занесу вам бумаги, и вы поймете, отчего никто не должен вскрывать этот проклятый курган.

С этими словами Лопес заторопился домой. Согбенные плечи старика раскачивались на ходу от непривычной спешки. Ухмыльнувшись ему вслед, Стив пожал плечами и направился к собственной хижине, но на полпути остановился и пригляделся к невысокому, округлому, поросшему травой бугорку. Должно быть, это и вправду была индейская могила – судя по правильности формы и сходству с теми индейскими могилами, что ему доводилось видеть прежде. Брилл нахмурился. Что могло связывать меж собой этот таинственный холмик и воинственного пращура Хуана Лопеса?

Брилл еще раз взглянул вслед удалявшемуся старику. Между его пастбищем и невысоким пологим холмом, за которым стояла хижина Лопеса, лежала неглубокая низинка, разделенная руслом почти пересохшего ручья, окаймленным зарослями деревьев и кустарника. Старый мексиканец скрылся среди деревьев, росших вдоль русла ручья, и Брилл принял решение.

Поспешно поднявшись к себе, он прошел к сарайчику на задах своей хижины и вооружился киркой и лопатой. Солнце еще не село, и Брилл был уверен, что до наступления темноты успеет раскопать курган достаточно, чтобы понять, что там, внизу. А не успеет – можно зажечь фонарь. Как и многие ему подобные, Стив жил, повинуясь велениям души, и сейчас душа требовала раскопать этот таинственный бугорок и посмотреть, что под ним спрятано. На ум, подхлестнутые уклончивостью Лопеса, вновь пришли мысли о несметных сокровищах.

В конце концов, что, если эта заросшая травой куча земли вправду скрывает богатства – девственную руду из давно забытых шахт или испанское золото старой чеканки? Неужто не может оказаться, что это мушкетеры де Эстрады не смогли унести сокровища и завалили их землей – в виде индейского кургана, чтобы одурачить тех, кто будет искать? А знал ли об этом старый Лопес? Неудивительно, если, даже зная о сокровищах, старик-мексиканец не тронул их и пальцем. Под властью жутких суеверных страхов он вполне мог предпочесть полуголодную жизнь и тяжкий труд риску навлечь на себя гнев неведомых призраков или демонов – ведь мексиканцы свято верят, будто золотые клады несут на себе проклятье, и для этого кургана наверняка тоже придумали что-нибудь исключительно роковое. Но чем могут индейско-католические черти напугать англосаксонского протестанта, терзаемого демонами засухи, бурь и неурожая?

Стив взялся за работу с характерным для своей породы безудержным энтузиазмом. Задача оказалась нелегкой: земля, перемешанная с булыжниками и галькой, насквозь пропеченная солнцем, оказалась твердой, как железо. Брилл обливался потом, кряхтел от натуги, но лихорадка кладоискательства придавала ему сил. Стряхнув пот со лба, он вновь брался за кирку, и слежавшаяся земля трескалась, крошась под могучими ударами.