Боги и гиганты

Проходит еще один год, 1926-й приближается к концу, и оказывается, что в алтарном зале и примыкающих к нему залах с архитектурой выставлены не подлинные произведения, а всего лишь макеты из дерева и гипса в натуральную величину. Это было сделано для того, чтобы сотрудники музея и министерства получили общее впечатление от экспозиции. Все рады и довольны, только не советник министерства доктор Галл, который решает предпринять еще одну атаку на залы с архитектурой. Причем вовсе не потому, что затаил гнев против Виганда, а из-за того, что он придерживается другого мнения.

Как это было тогда с гигантами? Пока гиганты касались Матери-Земли, хотя бы только одной ногой или кончиками пальцев, они не могли умереть. И не умерли бы, если бы полубог Геракл не поразил их своими смертоносными стрелами. Но теперь в Берлине борются не боги и не гиганты, а люди со всеми своими человеческими слабостями и недостатками, со своим тщеславием и занимаемым положением, люди, которые родились, выросли и жили в прогнившем мире, хоть этот мир и назывался демократией; вернее, был демократией только на словах, а не на деле.

Но люди вовсе не делают вид, что стреляют, они стреляют по-настоящему, и многие их стрелы так же ядовиты, как и стрелы Геракла. Никто сегодня не может распутать сложную сеть интриг, которая плелась в то время. Никто сегодня не может узнать, какое участие принял в этом старый Боде. Факты говорят о том, что без доктора Галла дело не обошлось, и, в противоположность Боде, он прямо и непосредственно принимал участие в газетной войне, которая разгорелась вновь и стала такой яростной и бесчестной, как никогда раньше.

Опять пишут о «жаждущих экспансии археологах», об их залах, в которые можно было бы поместить дирижабли, о «хаосе в музеях», о фасаде замка из Мшатты, который необходимо выставить, о «грубом бесчинстве», проявляющемся в требовании восстановить рыночные ворота Милета, которые следовало бы оставить в ящиках. Одни вновь настаивают на восстановлении этих ворот под открытым небом, другие называют ворота «пятнистой зеброй», так как, по их мнению, три пятых ворот составляет гипс, залитый при реконструкции.

Как министерство, так и парламент должны были ясно представить себе положение с музеями. Ведь в подобной обстановке газетной вражды эта задача оставалась неразрешимой. Каждый социал-демократ или член немецкой национальной партии, доверяя своей партийной газете, старался верить в непоколебимость музейной политики. Но разногласия между авторами газетных статей столь глубоки, что иногда они даже колеблют партийную дисциплину.

Виганд твердо стоит на своих позициях, и когда из «дела Пергамского музея» в апреле 1926 года вырастает «дело Виганда», уже успевает перестраховаться. Атак как реклама двигает любое дело, он составляет и подписывает открытое письмо к своим коллегам, бывшим и настоящим археологам, архитекторам, историкам архитектуры, призывая их поддержать его идею о том, чтобы «Пергамский музей был архитектурным музеем». Конечно, некоторые из тех, к кому он обращался в течение последних десятилетий, пострадали от интриг и властолюбия Виганда, но можно ли покинуть в беде коллегу, такого блестящего организатора, который хотя и не большой ученый, но зато великий мастер своего дела. Можно ли его, который, кроме того, был верен кайзеру до мозга костей, так же как и они сами, как и весь позавчерашний мир, отдать на растерзание демократической печати? Этого допустить нельзя, хотя бы ради соблюдения приличий, сложившихся в академической среде, ради академической солидарности, да, кроме того, и идея Виганда, его борьба, по-настоящему нужны и нам, профессорам, нашим студентам и руководителям гимназий. Не подписали воззвание Виганда лишь отдельные ученые. Последовало также много индивидуальных писем, а потом письмо, подписанное целыми коллективами: Обществом античной культуры, Берлинским археологическим обществом, Объединением друзей гуманитарных гимназий, Объединением друзей античного искусства, Обществом германских исследователей архитектуры имени Кольдевея.

С полной папкой подписанных документов Виганд спокойно мог идти на заседание, где председательствует министр Беккер.