Боги и гиганты

В начале января в том же духе выступает основанное Вигандом «Объединение друзей античного искусства». Под заявлением этого общества стоят не подписи филологов и профессоров, которые имеют мало веса в обедневшей Германии, а имена представителей тяжелой индустрии и финансовой олигархии: директора акционерных обществ Сименс-Гальске и Сименс-Шуккерт Карла Фридриха фон Сименса и директора Германского банка господина фон Штрауса. И вообще здесь много «великих имен», так как все эти люди имеют за своей спиной хорошо знающего свое дело руководителя. Они ссылаются даже на памятную записку Вильгельма фон Боде 1910 года, в которой можно прочитать, что «Пергамский музей, как одно из важнейших хранилищ шедевров греческого искусства (и прежде всего, мемориального художественного произведения — алтаря)… должен быть центром не только новых музеев, но и всего комплекса музейных зданий».

В конце января Главная дирекция Германского археологического института включается в борьбу за музей и требует от министра «противодействовать всем попыткам отложить дальнейшее строительство Пергамского музея».

Но не только эти мощные орудия повернули свои жерла против министра. Со страниц газет и журналов изо дня в день раздается один выстрел за другим, и все бьют в одну цель — в министра. Все они требуют немедленно закончить Пергамский музей, ибо Пергамский алтарь, спрятанный 14 лет назад от широкой публики, является короной всех сокровищ берлинских музеев.

В министра и министерство стреляет также Шефлер. Ему кажется, что они слишком небрежно, слишком равнодушно, слишком незаинтересованно двигают дело и слушают сотрудников музея не тогда, когда это нужно. Почему потакают мании величия Гофмана? Почему ис ограничиваются в связи с трудным положением простым кирпичным зданием и не хотят воспользоваться деньгами, отпущенными для чисто декоративных целей, для внутренней отделки? «Потому что у нас господствует вильгельмовский дух показного, внешнего благополучия».

Неожиданно Шефлер поворачивает оружие против археологов и, как думает, против Виганда, потому что у того подобные же убеждения о необходимости сохранения лишь внешнего блеска. Он хочет занять своими образцами архитектуры из Магнесин, Приены, Милета и Дидим два двухэтажных зала со стеклянной крышей справа и слева от алтарного зала. Никто не будет отрицать, в том числе и Шефлер, «что все эти предметы являются в высшей степени цепными и поучительными, что они имеют бесконечно большое значение для науки, а также для понимания искусства» и будут выставлены «к вящей славе Теодора Виганда». Однако, продолжает знающий свое дело критик, эти находки покажут, «что мы, коллекционеры, предоставляли слишком большую свободу действий археологам», а дорогостоящие музеи, предназначенные для показа архитектуры, при сложившемся в Германии положении следует признать слишком большой роскошью. Если бы эпоха кайзеровской империи продолжалась еще 50 лет, если бы война началась позже и раскопки не прекращались, то в конце концов пришлось бы поместить в музее целый греческий город. В чем же, собственно, задача музея? Ставить в многочисленных залах сотни ваз в ряд одну за другой или одну терракоту за другой? Виганд — ученый-специалист, защита дела всей его жизни — дело его чести, и критически настроенный Шефлер без колебания наделяет его титулом «заслуженный». Но не обнаружит ли посетитель музея в этих утомляющих внимание рядах старую линию мании величия, не посчитает ли он их просто скучными? Не преобладает ли здесь количество над качеством?

Однако приходится смириться с существующим положением, как и с монументальностью при мысли о строительстве. Новые предложения делать бессмысленно, надо принять все как есть, в том числе и наполовину завершенное строительство. Его надо окончить — и чем быстрее, тем лучше.

Это будет в какой-то мере направлено против Виганда, но в то же время в большой степени пойдет ему на пользу. Должен ли он радоваться? Должен ли обижаться? Он даже не знает, так как целиком поглощен заботами о строительстве. В Германии плохое время, господствует инфляция. Сегодня она превращает в клочок бумаги то, что вчера было еще ценностью. Расходы на строительство всячески сокращают и тут же, недолго думая, тратят деньги на окраску колонного зала и вестибюля. Народ и страна, прошедшие через бедствие инфляции, должны отказаться от всего ненужного, а так как марка падает из одного глубокого ущелья в другое, еще более глубокое, строительство консервируют.

Это был 1923 год.