Боги и гиганты

Громкие имена, звания, ордена. Столетняя работа института, не прерывавшаяся и во время войны, спаяла ученых всех стран. Впервые в истории и, кто знает, может быть, в последний раз, собралась большая часть сотрудников института и почетных членов, чтобы с помощью личных контактов углубить то, что и так связывало их духовно. Среди присутствующих находились потомки учредителей, правнуки Вильгельма фон Гумбольдта, немецкие и британские внуки Бунзена, дети пионеров института, трудившихся во второй половине столетия: Александра Конце, Карла Хуманна, Адольфа Михаелиса и Генриха Бруина.

— Показать корни, из которых выросла наша культура, — сказал министр иностранных дел доктор Штреземан в своей торжественной речи, — величайшая задача археологической науки. Это не означает, что археологи должны лишь рыться в мертвых, засыпанных пылью веков вещах. Если археология извлекает из недр земли замечательные памятники древности, спасает и объясняет их, то не является ли ее целью как можно скорее познакомить с ними широкие круги общества? Такая демонстрация оживит эти мертвые вещи, раскроет стоящие за ними духовные силы прошлого и культурные традиции, передающиеся из поколения в поколение. Именно так усваивается великое наследство прошлого всеми пародами. Поэтому в поисках памятников древности объединяются представители всех наций и между ними возникает взаимопонимание на пути к общей цели. Каждая совместная научная работа приобретает международный характер. Германский археологический институт всегда оставался верен своему принципу мира и дружбы между народами. Этим принципом руководствовались его основатели, которые в своей деятельности следовали традициям Гёте и Винкельмана.

Затем слово взял министр Беккер.

— Все культурные народы, — сказал он, — с восторгом встречают каждое археологическое открытие, возрождающее великое наследие античной эпохи. В славном соревновании наций главным вкладом немецкого народа в дело изучения древних культур была научная постановка этих исследований и исключительно кропотливая работа немецких ученых. Своим трудом и техникой производимых ими раскопок они обеспечили всеобщее уважение к археологической науке и се замечательным достижениям.

Речь следовала за речью: приветствия, благодарности, пожелания, надежды… Последним выступил старейший член института, Нестор немецкой науки, Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф, которому перевалило уже за 80. Говорил он не столько о президенте и директорах института, сколько о своих собственных секретарях. Он тоже присоединился к многоголосому хору, прославлявшему объединение на. ций иод властью археологии, научную солидарность, которая выходит далеко за пределы каждого отдельного института. Почтил он и отца науки о древностях, сына сапожника из Стендаля, Иоахима Винкельмана, который еще в тот век, когда мало кто интересовался историей, предвосхищая будущее, написал общую историю изобразительного искусства. Виламовиц сказал: «История возвеличивает или забывает народы, страны или отдельные события. Но в искусстве бывают такие периоды, когда относительное поднимается до уровня абсолютного. В такие времена в искусстве горит пламя, которое ярко светит. И не только светит, но и греет. Согревает душу, укрепляет духовные силы. Если в день праздничный можно ограничиться благоговейным созерцанием вечно прекрасного, то это созерцание дает силы для того, чтобы успешно и охотно трудиться в дни будние. Яркое пламя и священный огонь надо беречь, и назначение науки — собирать хворост для того, чтобы поддерживать этот огонь. Археология — это весталка, которая хранит священный огонь».

Когда достойный уважения старец осторожно спустился с трибуны, все в огромном зале знали, что он имел в виду, произнося свою речь, хотя о Пергамском алтаре он не сказал ни слова.

Берлин в эти дни был центром научного мира, а центром Берлина был Пергамский музей и его средний зал. Всего несколько человек из 800 гостей института имели возможность увидеть в старом здании открытый более двадцати лет назад шедевр Карла Хуманна. Бесконечно много писали о нем в эти десятилетия, начиная с 1880 года. Теперь можно увидеть алтарь, хотя музей полностью еще не завершен, и только через год, к столетнему юбилею прусских музеев, он должен открыться для всеобщего обозрения.