Боги и гиганты

— Знаете ли, эффенди Хуманн, что ваши планы раскопок нас немало обеспокоили? Из Константинополя запросили, кому же в действительности принадлежит эта гора с крепостью у Бергамы? Вся моя канцелярия, каймакам Бергамы и еще дюжина других специалистов категорически утверждали: это собственность эффенди Хуманна. Он запретил нам пережигать мрамор, он изгнал наших коз, он волновался даже по поводу каждой ищущей там червяка курицы, он копал рвы и сносил каменную кладку, уносил и увозил оттуда все, что было возможно и даже невозможно. Никто другой, кроме эффенди Хуманна, не может быть ее владельцем. Entre nous, eher ami[41], я тоже всегда так считал. Но чтобы действовать наверняка и ни в коем случае не обмануть министра неправильной справкой, я заставил просмотреть все последние регистры о владениях. И вот, смотрите, вы в свое время купили только дом на Нижнем рынке, не больше. Тогда мне ничего не оставалось, как порыться в старых регистрах, и мы наконец нашли владельца. Оказалось, что крепость — владение султана.

Мы не говорим о вашем самоуправстве, эффенди Хуманн. Все это прощено и забыто, потому что вы один из тех немногочисленных франков, которые не только работали на себя, но также и на нас. Во всяком случае то, что мы выяснили этот вопрос о владении, значительно упрощает все дело. Раз крепость — владение султана, следовательно, будущие раскопки должны быть в руках правительства. Я думаю, что лицензия будет получена через несколько недель.

Действительно, так и случилось. 3 шабана 1295 года хиджры, что соответствует 25 июля 1878 года, министр просвещения Муниф-паша распорядился дать разрешение (сроком на один год) императорским музеям Берлина — и в качестве их представителя консулу Теттенборну — производить раскопки памятников древности в крепости у Бергамы на условиях:

1. Археолог должен подчиняться требованиям закона о памятниках древности от 20 сефера 1291 года и, кроме того, всем возможным в будущем дополнениям к этому закону.

2. Он несет все расходы по содержанию чиновника, который придается ему от турецкого управления музеев или от местных органов.

3. Он несет все расходы по проведению раскопок.

4. Обнаруженные архитектурные памятники археолог не имеет права разрушать частично или полностью; легко транспортируемые вещи, которые он найдет, следует вписывать в регистр по установленной форме, а копию ежемесячно передавать турецкому управлению музеев.

5. Все находки следует держать под охраной там, где укажут местные власти, до тех пор пока не будет проведен их раздел в следующем порядке: одна треть — археологу, одна треть — землевладельцу, одна треть — турецкому государству.

Это были довольно жесткие условия: в других случаях турецкое правительство разрешало иностранным археологам, ведущим раскопки древностей, оставлять себе все найденное и брало только копии, либо присуждало археологам две трети находок. Поэтому следовало, не подписывая договора, воздействовать на Конце и берлинские государственные органы. Хуманн, как и Конце, — дети своего времени. Они видят мир разделенным на правящие и подчиненные государства, на развитые и неразвитые страны, а после выигранной войны с Францией молодая Германская империя находилась в бурном расцвете сил. Две трети отдать туркам? Невозможно. И меньше чем через месяц после выдачи лицензии сам Бисмарк передает министру просвещения Фальку свои соображения, в которых критикуется 5-й раздел договора и извещается о том, что посол в Контантинополе уже получил указание закрепить, по крайней мере, половину находок за Берлином. В дальнейшем он передает через консула распоряжение Хуманну немедленно приступать к раскопкам и просит консула дать Хуманну свободу во всех действиях и не вмешиваться в его дела. («Очень трогательно!» — замечает Фальк на полях.)

В течение августа все формальности были выполнены. Хуманн снимает в Пергаме небольшой дом: две комнаты, кухню и подсобное помещение. Он обставляет его более чем по-спартански: походная кровать, раскладной стол и два походных стула — вот и все. Неужели же этого ему достаточно? Конечно, нет. Приходится проявлять бережливость из-за шаткости своего финансового положения.

Хотя об одном месяце предварительных раскопок уже не приходится говорить и все планы втихомолку пересчитаны на срок действия лицензии и хотя Хуманн написал Конце по поводу предложения о межевании леса и сдержанно заметил, что ему надо обеспечить семью, а теперь придется жить на два дома, в сентябре он получает всего лишь гарантированный аванс в три тысячи марок, из которых на его долю останется не более тысячи. Ну да ладно, время — лучший советчик.