Бой 28 июля 1904 года

1) управление стрельбой на русских кораблях производилось путем корректировки падения снарядов по дистанции и курсовому углу, при этом зафиксировано, что броненосцы «Ретвизан» и «Пересвет» вели огонь залпами 152-мм орудий (до войны практиковался: беглый огонь). Японский броненосец «Асахи» также вел огонь из 152-мм орудий залпами. Первым этот метод предложил итальянец капитан 2-го ранга Ronca, разработанная им инструкция была переведена на русский язык, в 1903 г. Японский морской агент в России капитан-лейтенант Като привез инструкцию в Японию. Опытные стрельбы в японском флоте проводились в том же году на броненосце «Асахи».

Командир броненосца «Ретвизан» капитан I ранга Э. Н. Щенснович писал: «Все время боя до выхода в самостоятельную атаку Ретвизан стрелял из всех 12-дюймовых орудий, как бы пристреливаясь, то есть в боевой рубке корректировал расстояние после каждого выстрела. Время на это было, так как из башен стрелял залпами, чтобы иметь возможность отличить падения своих снарядов. Промежуток времени между залпами доходил до 5–10 минут, скорее стрелять не могли, хотя и заряжение и подача были в порядке.

Расстояние для 6-дюймовых орудий давал, руководствуясь вначале этой пристрелкой, но вскоре еще раз убедился, что нельзя следить за падением отдельных снарядов при беглом огне. Так много было всплесков от падения, снарядов со всей эскадры. Стали стрелять и из 6-дюймовых орудий залпами. Каждый залп корректировали в боевой рубке, пока расстояние не сделалось меньше 20 кабельтовых.

Секундомер помогал отличать падения своих и чужих снарядов. Все время старший артиллерийский офицер был в боевой рубке и имел в руках секундомер. Расстояние до противника хотя и медленно, но все время изменялось, и при корректировании приходилось давать расстояния, изменяя их до нескольких кабельтовых»;

2) точность наводки орудий на русских кораблях была затруднена из-за того, что орудия кораблей не имели оптических прицелов. Качество наводки сильно зависело от индивидуальной подготовки и личных качеств матроса-наводчика.

Командир броненосца «Севастополь» капитан I ранга Н. О. Эссен писал: «Наши орудия не были снабжены телескопическими прицелами — мы пользовались обыкновенными, при которых невозможна точная наводка по цели, представляющейся очень маленькой на большом расстоянии и видимой иногда не ясно».

Об удобствах оптического прицела лейтенанта Я. Н. Перепелкина писал старший артиллерийский офицер броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» лейтенант Н. Н. Дмитриев: «Как у башенных, так и батарейных орудий имелись оптические прицелы, на которые возлагались большие надежды. При отсутствии мушки наводка орудия даже на качке, благодаря прицелу, весьма удобна и легка (конечно для обученного человека), ясность же видимости такова, что, когда корабль на расстоянии 40–45 кабельтовых для простого глаза совершенно скрывается (сливается в один общий силуэт), в прицел можно свободно разобрать его отдельные части. Громадное удобство предоставляют также помещенные внутри прибора планки, дающие возможности делать как вертикальную, так и горизонтальную установку прицела не отрывая глаз»;

3) корректировка падения снарядов по дистанции и курсовому углу была затруднена, так как всплески от падения перелетов не были видны, как и попадания русских снарядов (особенно на дистанциях более 40 кб).

Командир броненосца «Ретвизан» капитан I ранга Э. Н. Щенснович писал: «Особенно не метко стреляли наши башни. Каждый выстрел башенного орудия отличался всплеском значительно большей величины, чем всплески 6-дюймовых орудий, и я ясно видел, что снаряды наших 12-дюймовых орудий ложились (попарно) за кормой противника. Может быть и были попадания в неприятеля, но я не видел, чтобы какой-либо снаряд попал в неприятеля. Разрывные заряды наших снарядов были очень малы и не давали никакого окрашивания газами, образующимися от разрыва, а потому весьма возможно, что те выстрелы, падения снарядов которых я не видел, попали в неприятеля. Утверждать этого, конечно нельзя, так как и перелеты тоже видны не были».

Разрыв русского снаряда (фугасного или бронебойного), снаряженного бездымным порохом или пироксилином, имел почти одинаковую с японским выстрелом по цвету вспышку и не оставлял после себя дыма. Разрыв японского снаряда, снаряженного мелинитом, давал массу черного дыма. Дымность разрыва давала большое удобство наблюдения при корректировке стрельбы, действовала благоприятно в моральном отношении на прислугу японских орудий, которая могла видеть результаты своей стрельбы.

Командир броненосца «Севастополь» капитан I ранга Н. О. Эссен писал: «На дальних дистанциях наши попадания для нас не были заметны, так как цвет порохового дыма при разрыве наших снарядов ничем не отличается от цвета выстрелов неприятеля, а потому было трудно судить, наш ли снаряд попал в неприятеля или последним был сделан выстрел. Японцы же легко видели свои попадания по цвету разрыва своих снарядов, дававших дым черного цвета»;