Боярин

Субботний день выдался солнечным, теплым. На колхозном рынке уже с утра толпилось множество народу: и в продуктовых рядах, и в промтоварных, где продавали рыбацкие принадлежности, сапоги, калоши, хомуты и прочую, необходимую в хозяйстве, мелочь.

Выжигу Вадик обнаружил сразу же – на том же месте, где и в прошлый раз – за скобяным рядом, у кусточков. Усы, кепка-восьмиклинка, брюки – стиляга! – дудочкой, холщовая сумка через плечо.

– И как только его в милицию-то не заберут, харю спекулянтскую? Бригадмильцы, интересно, куда смотрят? У них ведь рейды… Ладно, черт с ним – пошли.

Не оглядываясь, Полинка направилась к выжиге, да так быстро, что Вадик едва за ней поспевал – он-то ведь, в отличие от своей подружки, оглядывался – все высматривал ненавистную фунтиковскую рожу. Не, пока вроде не было.

Стиляга-спекулянт, вопреки опасениям Вадика, выкобениваться не стал:

– Хэйли не понравился?

– Да, не понравился. Нам бы вообще танго надо.

– Надо так надо, – пожав плечами, барыга протянул руку. – Давайте, обменяют.

Вадик с опаской перехватил Полинкину руку:

– А у тебя точно танго есть?

Спекулянт как-то обидно прищурился и хмыкнул:

– У меня все есть. Все, что вам надо. Хотите – Армстронг, а хотите – Вертинский или там Петр Лещенко. Только немного подождать надо и это… денег прибавить.

– Че-го?

– Пластинка-то не самодельная, фирменная – румынская.

Молодые люди озадаченно переглянулись: лишних денег у них точно не было.

– Слушай, пойдем отсюда, – Полинка дернула своего спутника за рукав. – В «Мелодии» танго купим, подумаешь – часок-другой в очереди постоим и возьмем, у меня там продавщица знакомая, Людка из нашего дома, да ты ее должен помнить.

– Да помню, рыженькая такая, с веснушками.

Пожав плечами, Вадим вдруг осекся, внимательно всматриваясь в столпившихся около шорного ряда людей.

– Оп-па!

– Чего? – хлопнула глазами девчонка.

– А ты присмотрись… Вон он, рожа очкастая!

– Кто? Ах ты ж… – глянув в указанную сторону, Полинка хотела было выругаться, но сдержалась – не к лицу комсомолке ругаться.

И все же очень сильно хотелось, еще бы – на краю рынка, все у тех же шорных рядом, ошивался очкастый комсорг Миша Фунтиков. Ошивался явно не зря и с крайне деловым видом.

– Что он там, хомуты покупает? – тихонько ахнув, девушка крепко сжала Вадику руку.

Юноша от такого внимания улыбнулся, но тут же озабоченно скривился:

– Ага, хомуты… За нами следит, гад!

– Следит? Что-то не похоже, – Полинка напряженно подалась вперед, словно разведчица-партизанка, подобравшаяся к немецкому складу. – Ишь, оглядывается… Слушай, Вадик! А давай мы сами за ним последим, а?

Не дожидаясь ответа, девчонка потянула Вадима в кусты, к овощному ряду. Действительно, оттуда было довольно-таки удобно наблюдать, самим оставаясь незамеченными.

Вадик, правда, пробурчал:

– И чего нам за ним следить-то?

Но просьбу своей подружки выполнил, посмел бы ослушаться! Да и прятаться с Полинкой – вдвоем! – за кустами сирени оказалось так волнующе здорово.

– Мы с тобой как партизаны, – шепнул молодой человек.

– Тихо ты! Тсс! Ой, смотри, смотри!

Немного походив около хомутов, Фунтиков бросил по сторонам быстрый взгляд и вдруг подошел к барыге! Тому самому, усатому, в кепке-восьмиклинке.

– Ой, а я у него деньги-то не забрала! – запоздало ахнула девушка.

Теперь уж Вадим на нее шикнул:

– Тсс! Потом заберем. Смотри, что гад делает-то!

«Гад» – это был комсорг, явно не хотевший, чтобы его увидели и потому отошедший вместе с барыгой как раз к кустам, в которых прятались юные «партизаны».

– По семь рублей, оптом, возьму, – послышался приглушенный голос Фунтикова.

Спекулянт дернул шеей:

– Побойся Бога, Мишаня!

– Бога нет, об этом любой детсадовец знает.

– Ишь ты… Давай хоть по восемь, а?

– Семь с полтиной – последнее слово! Сам подумай, я у тебя сразу два десятка возьму.

– А помаду?

– Помаду – в первую очередь. Брат писал – у него уже в деревне очередь.

Вот так комсорг!

Молодые люди переглянулись, провожая глазами уходящего Фунтикова.

– Вадь, он что… сам спекулянт, что ли? – наивно моргнула Полина.

Юноша тряхнул головой:

– А ты что, – сама не видела, не слышала?

– Да слышала я все, и видела, просто… противно как-то – комсорг и вдруг…

– Сволочь он, а не комсорг!

– Это точно.