Большая грудь, широкий зад

Потоком воды начальника службы безопасности отнесло куда-то в сторону. Так наводнение помогло Цзиньтуну обрести свободу. Он направился к группе правых, которые, взявшись за руки, пробирались к дамбе. Вел их прыгун в высоту Ван Мэйцзань, а замыкал цепочку инженер-строитель Лян Бадун. Там были Хо Лина, Цзи Цюнчжи, Цяо Циша и еще много других, кого он не знал по имени. Загребая руками и ногами, он присоединился к ним. Его притянула за руку Цяо Циша. Мокрая одежда женщин липла к телу, и они были как голые. В силу скверной привычки, от которой никак было не избавиться, он мгновенно рассмотрел форму и особенности грудей всех троих. Из-за крайне затруднительного положения, в котором оказались их обладательницы, груди казались удрученными, но тем не менее прекрасными и теплыми, исполненными непорочной святости и торжественного великолепия, свободы и любви. Совсем не такие, как нераспустившиеся, твердые, словно железо, груди Лун Цинпин. Цзиньтун любовался грудями бредущих в воде женщин, и это вдруг вернуло его в полную мечтаний пору детства, дьявольский образ Лун Цинпин отступил. Он ощутил себя бабочкой, выбравшейся из почерневшего трупа заведующей, – бабочкой, которая, обсушив крылья на солнце, запорхала меж этих грудей, источавших благоухающий аромат.

Хотелось брести и брести в этой воде, и неважно, что тяжело. Но к действительности его вернула дамба, на которой, обхватив плечи руками, стояли работники хозяйства. Над водой, неспешно текущей вровень с ней, – ни ласточек, ни чаек. На юго-западе под белой пеленой дождя виднелся Далань, со всех сторон неслись беспорядочные звуки водной стихии.

Когда скрылось под водой и большое, крытое красной черепицей зернохранилище, на месте госхоза ничего не осталось. На дамбе заплакали – всхлипывали и левые, и правые.

– Не плакать, товарищи! – хрипло кричал, мотая седой головой, завхозяйством Ли Ду, то бишь Лу Лижэнь, которого мало кто знал в лицо. – Крепитесь! Надо сплотиться, и тогда любые трудности будут по плечу… – Он вдруг схватился за грудь, стал оседать и, несмотря на попытки завканцелярией удержать его, рухнул в грязь.

– Кто-нибудь смыслит в медицине? Врача, врача скорее! – завопил тот.

Подбежала Цяо Циша и мужчина из правых. Они проверили пульс заведующего, подняли веки, ущипнули точку жэньчжун под носом и хэгу – между большим и указательным пальцами, но тщетно.

– Готов, – безразличным тоном произнес правый. – Инфаркт.

Ма Жуйлянь открыла рот и взвыла голосом Шангуань Паньди.

Опустилась ночь, люди на дамбе сдвинулись поближе друг к другу, чтобы согреться. Мигая зелеными огнями, пролетел самолет. Вспыхнула какая-то надежда, но он промелькнул, как комета, и больше не возвращался. Около полуночи дождь перестал, и завели свое оглушительное пение бесчисленные лягушки. Несколько звездочек мерцали на небе так слабо, что, казалось, вот-вот упадут. Когда замолкали лягушки, было слышно, как шелестит от ветра листва проплывающих мимо деревьев. Кто-то прыгнул в воду, словно взыграла большая рыбина. Никто не позвал на помощь, никто особо и внимания на это не обратил. Через некоторое время в воду прыгнул еще один – полное равнодушие.

В мерцающем свете звезд к Цзиньтуну подошли Цяо Циша и Хо Лина.

– Хочу рассказать тебе, кто я, вот так – через посредника, – сказала Цяо Циша. И заговорила по-русски, обращаясь к Хо Лина. Та без каких-либо эмоций, ровным голосом начала переводить:

– Когда мне было четыре года, меня продали женщине из русских белогвардейцев. Никто не знает, зачем ей понадобилось покупать и удочерять китайскую девочку. – Цяо Циша продолжала говорить по-русски, Хо Лина переводила: – Потом эта женщина умерла от пьянства, я стала бродяжничать, пока меня не приютил начальник железнодорожной станции. У него в семье ко мне относились очень хорошо, как к родной. Жили они в достатке, и я могла ходить в школу. После Освобождения поступила в медицинский институт. Когда проходила кампания «Пусть расцветают сто цветов»155, я сказала, что среди бедняков тоже встречаются негодяи, а среди богатых есть святые, и меня заклеймили как правую. Должно быть, я твоя седьмая сестра.

Цяо Циша благодарно пожала руку Хо Лина. Взяв Цзиньтуна за локоть, она отвела его в сторону и тихо проговорила:

– Я слышала о твоем деле. Я училась медицине, поэтому скажи мне откровенно: ты был близок с этой женщиной до того, как она покончила жизнь самоубийством?

– После… – замялся Цзиньтун. – После того как она застрелилась.

– Какая мерзость! Начальник службы безопасности оказался болваном. Наводнение спасло твою низкую душонку, это ты хоть понимаешь? – Цзиньтун тупо кивнул. – Я видела, ее труп уже унесло, улик против тебя нет. Тебе нужно упорно отрицать, что у тебя с ней что-то было, если, конечно, мы выживем, – спокойно проговорила эта женщина, считавшая себя моей седьмой сестрой.