Большая грудь, широкий зад

– Говорят, добрая половина этих агентов Америки и Чан Кайши родом из Гаоми, служили у Сыма Ку. У всех руки в народной крови, а на той стороне они проходили подготовку под руководством американского советника. Хуан Лаовань, угадай, кто этот советник, а? Не догадываешься? Мне говорили, ты вроде должен знать этого янки. Это же не кто иной, как Бэббит, тот самый, что вместе с Сыма Ку тиранствовал в Гаоми, кино еще показывал! Я слыхал, его игривая женушка Шангуань Няньди угощение для этих агентов устроила да еще одарила каждого парой вышитых цветами туфель…

Женщина с лютней исподтишка разглядывала Цзиньтуна. Он ощутил на себе пытливый взгляд и заметил, как дрожат на гладком, звучном корпусе инструмента ее пальцы.

Ганьбу продолжал свою болтовню:

– Пришло время и вам, солдатам, внести свой вклад, дружок. Поймаешь шпиона – сразу в гору пойдешь.

Солдатик хвастливо махнул зажатой в руке телеграммой:

– Я сразу догадался, что это должно быть что-то серьезное, поэтому отложил свадьбу и в тот же вечер отправился обратно в часть.

– Вчера вечером на горе Лежащего Буйвола видели три зеленые ракеты, – не унимался ганьбу. – Кое-кто считает, что это отсветы от белок-летяг. Ну никакой бдительности. – Он повернулся к другому ганьбу: – Сюй, ты слышал про эту учительницу физкультуры из второй средней школы? – Сюй покачал головой. – Так вот эта деваха прятала пистолет в словаре Цыхай158 – вырезала в нем дыру и спрятала. А мини-рация у нее была никогда не догадаешься где – на груди! Соски служили электродами, волосы – антенной, поэтому службе безопасности довольно долго не удавалось засечь ее. На какие только уловки не идут эти шпионы! Так что зря говорят, будто враги больше всего стараются спасти свою шкуру. Бывает, и грудь удаляют, чтобы передатчик вставить. Чего только не натерпятся…

Когда лодка пристала к берегу, первым спрыгнул и убежал солдат. Женщина с лютней подзадержалась в нерешительности, словно собираясь заговорить с Цзиньтуном.

– А ты пройди с нами в коммуну, – строгим голосом обратился к ней ганьбу.

– Это с какой стати? – напряглась она. – С какой стати я должна куда-то идти?

Тот вдруг выхватил у нее лютню и потряс ее. Внутри что-то забрякало, и его личико аж покраснело от волнения, а изогнутый нос стал подергиваться, как червяк.

– Рация! – воскликнул он дрожащим от возбуждения голосом. – А если не рация, значит, пистолет!

Женщина попыталась отобрать у него лютню, но ганьбу ловко увернулся.

– Верни мне ее! – сердито потребовала она.

– Вернуть? – хитро ухмыльнулся тот. – А что спрятано внутри?

– Женские вещи, – уклончиво сказала она.

– Женские вещи? А зачем их там прятать? Проследуйте за нами в коммуну, гражданка.

Лицо женщины стало дерзким, даже злобным.

– Ну-ка быстро вернул мне ее, как умный мальчик, – скомандовала она. – Видала я таких трюкачей-провокаторов, что, как говорится, разводят шум в горах, чтобы поднять тигра, колотят по коромыслу и едят на дармовщинку!

– А ты кто такая? – уже без прежней уверенности поинтересовался ганьбу.

– Не твое дело, кто я такая! Лютню верни!

– А вот вернуть ее тебе не имею права, так что потрудись пройти с нами в правление.

– Это же грабеж средь бела дня! – возмутилась женщина. – Даже японские дьяволы себе такого не позволяли! – Но ганьбу уже припустил во всю прыть в правление коммуны – в усадьбу семьи Сыма. – Бандит, хулиган, клоп вонючий! – ругалась она, поневоле устремившись вдогонку.

У Цзиньтуна было предчувствие, что между этой женщиной и семьей Шангуань тоже есть некая связь. Он стремительно перебрал в голове всех сестер. Лайди умерла. Чжаоди тоже. Нет Линди и Цюди. И Няньди наверняка нет в живых, хотя мертвой ее никто не видел. Паньди стала Ма Жуйлянь, живая, но все равно что умерла. Оставались лишь Сянди и Юйнюй. Зубы у этой женщины желтые, голова казалась тяжелой, уголки большого рта пугающе опускались, когда она ругалась, а глаза загорались зеленым, как у кошки, защищающей свое потомство. Это могла быть лишь Сянди – четвертая сестра, которая, продав себя, принесла семье Шангуань самую большую жертву. Но что же все-таки спрятано в лютне?