Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Анализ переписки между Кауфманом и Шер Али-ханом на персидском языке за почти десятилетний период — с марта 1870 по февраль 1879 г., захваченной англичанами после оккупации Кабула в ходе второй англоафганской войны, позволил специалистам раскрыть истинные намерения царского правительства. Через Столетова официальный Петербург предложил Шер Али-хану объявить его духовным главой всех мусульман вместо турецкого султана — «этой марионетки в руках британцев», по словам российского эмиссара. Стоит также отметить, что в инструкциях, полученных генералом, завершающим аккордом его посольства должно было стать взятие им на себя командования объединенной русско-афганской армией, если бы удалось заключить военный союз между двумя странами[650].

22 августа 1878 г. русское посольство в сопровождении более чем трехсот казаков и бухарских кавалеристов прибыло в Кабул. Столетову и его свите был оказан теплый прием со всеми подобающими случаю церемониями. В период пребывания, которое продолжалось две недели, российский посланник беседовал с эмиром почти каждый день. Проект конвенции, которую Столетов вручил Шер Али-хану, содержал 11 статей. В соответствии с ними афганский правитель должен был признать протекторат России над своей страной, а генерал-губернатор Туркестана принимал на себя обязательства по предоставлению Афганистану необходимой военной помощи. По информации британских секретных агентов, русские, как уже отмечалось, предложили эмиру крупную субсидию в 30 млн. индийских рупий (18 млн. руб.) за содействие проходу войск через территорию его владений в Индию и обратно[651]. Кроме того, русские намеревались добиться согласия эмира на сооружение железной дороги из Самарканда в Кабул через Герат и телеграфной линии из того же Самарканда до Кандагара. Они также планировали создание сети складов боеприпасов, провианта и фуража в северных провинциях страны[652]

.

Важно подчеркнуть, что именно Кауфман настаивал на взятии Афганистана под протекторат России, однако в результате оживленной дискуссии как Александр 11, так и его военный министр отказались от реализации этой идеи, приказав амбициозному генерал-губернатору вести дела более осторожно, учитывая сложную ситуацию в Европе, Османской империи, Персии и Туркмении[653]. Кроме того, дипломатическое давление Лондона, встревоженного паническими телеграммами из Калькутты о приготовлениях русских, также обесценило миссию Столетова. В меморандуме, предназначенном для Кабинета, эксперт военного ведомства полковник Ф. Кларк отмечал: «Русские ежедневно расширяют свое влияние на киргизов Алая и Памира. Недавно они обследовали Сарыкол на Памире, расположенный всего в девяти или десяти маршах от Гилгита в Кашмире. Они находятся в пределах слышимости от тех княжеств Верхнего Окса, которые, гордясь своей независимостью и ведя свое существование со времен Александра Македонского, были только что аннексированы против своей воли Афганистаном, от населения которого они отличаются в религиозном отношении (имеются в виду различные деноминации ислама. —

Е.С.)»[654]

.

Даже такой противник наступательной политики, как герцог Аргайлл, открыто заявил во время поездки Столетова о своих опасениях относительно деятельности русских в Афганистане: «Я обязан сразу же высказать мнение, что исходя из каких бы то ни было обстоятельств или руководствуясь какими бы то ни было мотивами, при которых русская миссия была послана и принята, для британского правительства представлялось невозможным хранить молчание в наших контактах с эмиром относительно ее предмета. Мы не можем позволить России получить преобладающее или даже равное с нами влияние в Афганистане. Поэтому Кабинет не только оправдан в принятии мер, но настоятельно обязан выяснить истинные цели этой миссии, и если она имеет политический характер, позаботиться о том, чтобы больше подобных миссий не отправлялось»[655].

Показательно также, что Милютин записал в своем дневнике 22 сентября 1878 г.: «Новым поводом к раздражению Англии против России служат дела афганские. В Лондоне не могут переварить, что Шер Али, не допуская к себе британские посольства, принял чрезвычайно радушно русское посольство Столетова. Но какой еще поднимется крик, когда узнают, что сам афганский владетель прислал свое посольство в Ташкент с просьбой о принятии Афганистана под покровительство России и с заявлением, что он не примет англичан в Кабуле без «разрешения» генерала Кауфмана»[656].