Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Связывая чрезвычайное российское посольство с организацией похода на Индию, укажем на обещание Столетова вернуться в Кабул с 30 тыс. контингентом войск, призванных защитить Афганистан от британцев. Покидая столицу, российский эмиссар распорядился об оставлении в городе нескольких членов своего посольства, которые должны были ожидать прибытия русского экспедиционного корпуса из Ташкента, якобы уже готового выступить на помощь Шер Али-хану. В свою очередь эмир вручил генералу письмо, адресованное Александру II, которое содержало признание вассальной зависимости Афганистана от Российской империи[657].

Анализ британской служебной корреспонденции, перехваченной русскими агентами, дает основания утверждать, что миссия под общим командованием генерал-майора Невилла Чемберлена в сопровождении эскорта из 250 кавалеристов-индусов отправилась в Кабул только после того, как Литтон убедил Дизраэли и Солсбери в том, что Великобритания действительно может потерять свои позиции в Афганистане[658]

. По сообщению военного атташе в Лондоне генерал-майора Горлова, составленныму им 6 октября 1878 г., Англия была полна решимости начать войну против режима эмира Шер Али, рискуя даже вооруженной конфронтацией с Россией, хотя большинство политиков высказывали мнение, что царское правительство все же не решится вмешаться в англо-афганскую распрю после отказа от марша на Индию[659].

Характерно, что только 27 сентября, после того, как Столетов уже вернулся в Россию и был принят царем в Ливадии, Горчаков сообщил временному поверенному Планкетту, что поездку генерал-майора в Кабул следует рассматривать всего лишь как визит вежливости эмиру и что в таком деликатном вопросе российский император не предоставил бы никому из своих подданных действовать по собственной инициативе[660]

.

Известно, что советские историки давали очень скромную оценку военным приготовлениям царских властей в Туркестане весной-летом 1878 г., если вообще упоминали о готовившемся индийском походе на страницах своих трудов[661]. Аналогичным образом в духе успокоительных заверений российских дипломатов, адресованных англичанам, отечественные авторы характеризовали миссию Столетова как сугубо мирную поездку, лишенную какой бы то ни было «скрытой повестки»[662]

. Теперь мы видим, что эти взгляды далеки от действительности. И хотя члены посольства были награждены орденами и повышены в чине по возвращению на Родину, провал российской политики на афганском направлении был позднее признан самими царскими сановниками. Впрочем, как это нередко бывало, посол в Великобритании князь А.Б. Лобанов-Ростовский в беседе со статс-секретарем по иностранным делам лордом Грэнвиллом возложил вину за фиаско на самого Столетова, который, по словам дипломата, вышел за рамки инструкций[663].

Последовавшая вскоре агрессия британцев против Афганистана и ужасы второй англо-афганской войны, которая продолжалась с ноября 1878 по май 1879 г., достаточно подробно отражены в многочисленных воспоминаниях ее участников и работах специалистов[664]

. С точки зрения предмета нашего исследования, интерес представляют попытки некоторых британских колониальных администраторов найти поддержку у жителей Кафиристана в борьбе с пуштунскими племенами[665]. Дело в том, что по сообщениям туземных разведчиков, включая упоминавшихся пандитов, которым удавалось время от времени проникать в малодоступные горные долины Гиндукуша, автохтонное население Кафиристана было светлокоже и имело русые волосы, почитая многих богов, но не Аллаха, как это делали соседние племена, принявшие ислам. Поэтому уже после второй англо-афганской войны специальная миссия во главе с У. Локкартом была направлена индийским правительством в Кафиристан с заданием собрать все возможные сведения о его загадочных обитателях. Любопытно, что Первый корпус индийских скаутов рекрутировался в 1878 г. также из жителей Кафиристана, главным образом афридов, чтобы с их помощью взять под защиту важный в военном и торговом отношении Хайберский перевал[666].