Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Несмотря на длительное соперничество и существовавшие стереотипы восприятия друг друга общественностью России и Великобритании, те новые проблемы, с которыми они столкнулись в рассматриваемый период, оказывали воздействие не только на менталитет властей, гражданских или военных, но и на общественное мнение. Одним из таких вызовов, как уже говорилось, являлся страх перед «агрессией желтой расы». Он нашел отражение, к примеру, в письме лорда Эшера — видной политической фигуры начала XX в. 22 июля 1904 г., то есть в разгар русско-японской войны, он писал сыну: «Японцы, похоже, не нашли Куропаткина «легким орешком».

И все же они повернули его спиной к морю так, что линия его коммуникаций находится под серьезной угрозой. Если бы у них было достаточно войск, и свежих войск, они могли бы уничтожить часть его армии. Я рад, что он дал им хороший бой и что Запад не так безнадежно побит Востоком. Для нас было бы нехорошо в длительной перспективе, если бы это было так»[1128]

.

А Роберт Харт в постоянной переписке с другом высказался на эту тему еще определеннее: «Мнения китайцев все еще расходятся: одни уверены, что русские в конечном итоге победят и соответственно приспособятся; другие верят в Японию, но среди них развивается отвратительная черта, поскольку они начинают глумиться и выражать убеждение, что следующим шагом Япония избавит Китай от всех иностранцев!»[1129]

Существенно, что вслед за поражением царских армии и флота некоторые британские государственные деятели начали думать, что если Япония выиграет войну, то она превратится в самого грозного противника Австралии. Как писала в мае 1904 г. Пэлл Мэлл Гэзет

, «мы признаем их (японцев. — Е.С.) прекрасные качества…, но мы уверены, что их идеология нам не подходит и что их влияние несло бы разрушительное воздействие на наше будущее развитие»[1130]

. По сообщению генерального консула В.О. Клемма из Бомбея, победы японцев на полях сражений, особенно в битве под Мукденом в феврале 1905 г., возбудили в Британской Индии серьезные опасения перед «желтой угрозой»[1131].

Несмотря на это, в августе 1905 г. Кабинет Бальфура счел необходимым пролонгировать действие англо-японского союза на пять лет, хотя дискуссия по этому вопросу на заседании Комитета имперской обороны 12 апреля того же года выявила неоднозначное отношение его членов к дальневосточному союзнику Как писал О'Коннор новому министру иностранных дел Эдварду Грею 25 января 1906 г.: «При любом продлении (союза. — Е.С

.) важно, чтобы оборонительный характер договора строго соблюдался и чтобы его статьи были сформулированы таким образом, каким можно избежать представления его как угрозы, в реальности или восприятии, позициям дружественных держав, таких как Франции (после заключения Антанты в апреле 1904 г.) и США, а также направленности против Европы»[1132].

Любопытно отметить, что некоторые политики на берегах Альбиона предлагали использовать англо-японский союз даже для урегулирования ситуации на Среднем Востоке, что могло бы повлечь за собой присоединение к нему Османской империи. Однако этого не последовало ввиду необходимости достижения «разрядки» в отношениях с Россией.

Изучение материалов Комитета имперской обороны вместе с британской дипломатической корреспонденцией позволяет выявить цели, которые преследовал Уайтхолл, продлевая союз с Японией на фоне Большой Игры: во-первых, ограничить аппетиты сторонников агрессивной внешней политики в России, включая их планы похода на Индию; во-вторых, предотвратить возможность сколачивания континентального блока европейских держав против Англии; в-третьих, осуществлять контроль за адептами паназиатской доктрины в Японии и странах Дальнего Востока. Не стоит сбрасывать со счетов также экономические и военные аспекты союза, ведь лондонский Кабинет получал возможность экономить значительные средства на дислокацию многочисленной эскадры в Тихом океане, поскольку теперь функция сдерживания там России, Германии и Франции переходила к Японии. Характерно, что в декабре 1905 г. Адмиралтейство направило меморандум в Кабинет с настоятельной рекомендацией унифицировать сигнальные и телеграфные коды, используемые флотами Англии и Японии. Кроме того, морские эксперты предлагали интенсифицировать обмен разведданными и взаимное снабжение различными военными материалами в экстренных случаях согласно секретному приложению к тексту договора[1133].