Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Англо-японский союз шокировал правящие круги и общественность как в России, так и в Европе, поскольку даже некоторые ведущие британские политики полагали, что угроза со стороны «желтой расы» интересам «белых держав» становится все более ощутимой день ото дня[1110]. Тем не менее, новый глава Кабинета А. Бальфур взял курс на дальнейшее развитие англояпонского военно-политического партнерства. Как свидетельствует переписка между различными британскими ведомствами, уже 7 июля 1902 г. состоялось совещание английских и японских военных экспертов, которое завершилось договоренностью о взаимном обмене текущей секретной информацией касательно ситуации в Маньчжурии и Корее. Союзники решили открыть разведывательное бюро с отделениями в Шанхае и Тяньцзине — двух крупнейших китайских городах того времени. Интересно, что генерал-майор Фукусима, истинный руководитель японской секретной службы, нанес визит вице-королю лорду Керзону в конце того же года[1111]

. Кроме того, британские банки начали щедро кредитовать своих японских партнеров, а европейские компании с готовностью приступили к выполнению военных заказов из Японии, проводившей форсированную подготовку к войне на Дальнем Востоке. Наконец, в Россию стали поступать сообщения о британских морских офицерах, обучающих команды боевых кораблей японского флота. Забегая вперед, отметим, что некоторые из этих офицеров, вероятно, находились на борту броненосцев и крейсеров эскадры адмирала Того во время Цусимского сражения, состоявшегося в конце мая 1905 г.[1112]

Учреждение наместничества на берегах Тихого океана и создание царем Особого Комитета по делам Дальнего Востока в августе — октябре 1903 г. вызвали поток докладов, записок и меморандумов в адрес юнионистского Кабинета. Их авторы рассматривали назревающий русско-японский конфликт через призму угрозы возникновения континентального союза России, Франции и Германии, вероятность которого нельзя было исключить, несмотря на франко-германские противоречия. Адмиралтейство, к примеру, в том же году провело штабную игру в Королевском морском колледже, расположенном в Гринвиче. Ее сценарий предусматривал совместные действия британского и японского флотов в Тихом океане с целью защиты английских морских баз от русской атаки, в то время как Средиземноморская эскадра Англии сражалась бы с силами России и Франции в европейских водах[1113]

. Меморандум Бальфура от 22 декабря 1903 г. раскрывал позицию Кабинета в связи с назревавшим японо-русским конфликтом: «Мы (британцы. — Е.С.), конечно, имеем незначительные интересы в Корее, за исключением поддержки там Японии. Со всех других точек зрения (кроме торговли), для нас не было бы ничего лучше, чем, если бы Россия втянулась в расходы и осложнения посредством корейской авантюры с таким результатом, что в лучшем случае она станет обладателем ненужной провинции, которая стоила бы больше, чем могла бы дать сама и которую можно бы было сохранить только за счет большого флота на Дальнем Востоке и огромной армии в тысячах миль от тыловых баз, и которая стала бы постоянной гарантией против того, что, когда бы Россия ни собиралась воевать с другой державой, неважно, где и за что, Япония всегда была бы у нее за спиной»[1114]

.

По сути дела, Лондон использовал Токио для того, чтобы Россия «завязла в Маньчжурии настолько глубоко, что у нее не было бы ни времени, ни денег на Константинополь или Персидский залив»[1115]. При этом, однако, англичане серьезно рисковали, поскольку победа русских в войне противоречила интересам Великобритании, ведь она могла привести к укреплению альянса Петербурга и Парижа, их совместной агрессии против Индии и возобновлению попыток добиться гегемонии на Среднем Востоке[1116]

.

Чтобы избежать такого неблагоприятного сценария, члены Кабинета детально обсуждали меры, которые следовало принять для блокирования выхода Черноморского флота в Средиземное море через проливы. Совещание состоялось 27 января 1904 г., всего за две недели до начала Русско-японской войны. В результате дискуссии Бальфур предупредил посла Бенкендорфа, что любая попытка такого рода со стороны российских кораблей будет рассматриваться как открытая агрессия против Соединенного Королевства. Так, новая расстановка сил на Дальнем Востоке, несмотря на официальный нейтралитет Великобритании, стала реальностью[1117].

По мере расширения масштабов военных операций русофобы в правящих кругах Британии все более настойчиво требовали от Кабинета дальнейшего укрепления имперской обороны. Так, еще 18 февраля 1904 г. военный атташе в Петербурге подполковник Нэпир докладывал послу Чарльзу Скотту: «Если дела у России пойдут плохо на Дальнем Востоке на суше или на море, вероятно, она будет смотреть на юг, чтобы восстановить потерянный престиж путем, как считают многие русские, более легкой и выгодной кампании против Индии, или в попытке за счет концентрации войск заставить Англию отвернуться от Японии»[1118].