Борьба Иви

я даже не знаю, дойдёт ли до вас это письмо. Нам разрешают писать по два письма в месяц (поэтому не обижайтесь, что я пишу сразу всем, а не каждому по отдельности), но товарищи мне говорили, что лагерное начальство запросто может распорядиться не отправлять письма, написанные заключёнными, – в наказание за какие-то воображаемые проступки, а то и вовсе по собственному произволу. Но я всё равно напишу. Тогда я хотя бы смогу представлять, как вы читаете это письмо. Да и делать особенно нечего, если честно. Один из здешних охранников, большой любитель музыки, пытается организовать самодеятельный концерт силами военнопленных. Нас держат в старых казармах в каком-то полуразрушенном замке, тут есть пианино, и на нём даже можно играть, хотя в нём давно поселились мыши. К несчастью, с репертуаром у нас беда: песни, которые знают все, скажем так, грубоваты для исполнения со сцены, – так что наш концертмейстер несколько приуныл.

Даже не знаю, с чего начать. Наверное, надо начать с начала и продолжать, пока не дойду до конца, но вряд ли получится обойтись без отступлений. Я здесь всего третий день, меня перевели в лагерь для военнопленных прямо из госпиталя. Я плохо помню, как меня ранило. Где-то рядом взорвался снаряд, меня отшвырнуло взрывной волной. Сначала я ещё был в сознании, потом отключился и очнулся уже в госпитале, в немецком лазарете. Это было потрясение почище контузии, хотя справедливости ради надо сказать, что заботились о нас хорошо и относились к нам очень по-доброму, хоть мы и враги (я был не единственным пленным британцем). Я совершенно такого не ожидал, особенно после всего, что пишут в газетах о зверствах немцев, которые не щадят никого и добивают раненых на поле боя. Но, наверное, в каждой нации есть и мерзавцы, и достойные люди. Не может же целый народ состоять сплошь из мразей.