Борьба Иви

Впрочем, лагерь, где нас держат теперь, как раз не красит германскую нацию. Здешнее руководство, кажется, делает всё возможное, чтобы соответствовать хрестоматийному представлению о подлых фрицах. Тут куча правил, совершенно дурацких и мелочных, но обязательных к исполнению и как будто нарочно придуманных для того, чтобы ловить нарушителей и с полным правом над ними глумиться (чем-то напоминает мне школу). Простые охранники, в общем-то, неплохие ребята, даже довольно приятные по большей части, но начальник и коменданты – как есть скоты. Кормят нас паршиво (хотя, говорят, в лагере для рядовых всё ещё хуже), но нам повезло, что есть передачи от Красного Креста, так что держимся исключительно на сухарях.

Вам наверняка хочется знать, как я себя чувствую после ранения. На самом деле вполне неплохо. Руки и ноги целы, голова тоже цела. Рана в правом плече почти зажила. Хирург говорил, там остались осколки, но они мелкие и не причинят мне вреда, так что это не страшно. Правда, сначала там всё воспалилось из-за инфекции, рука распухла до самой кисти, поэтому я так долго и не писал. Надеюсь, я не разучился писать и вы разберёте мои каракули. Хуже всего было с контузией после взрыва: меня буквально подбросило взрывной волной и швырнуло на землю. Я на время оглох и до сих пор плохо слышу, хотя слух потихоньку восстанавливается. Мне говорили, что я несколько дней пролежал без сознания, а потом ещё несколько дней плохо соображал, кто я, где я и что происходит, но всё равно я считаю, что мне фантастически повезло.

С нетерпением буду ждать ваших писем. Мне сказали, что письма мы получаем, хотя их не всегда отдают сразу: чаще копят неделями, а потом выдают целую пачку.

Очень всех вас люблю,

ваш Дэвид.

Никто не знал, где эти письма лежали так долго и почему пришли только сейчас. Было вполне очевидно, что уже на третьем письме Дэвид понял, что его послания не доходят до дома, но всё равно продолжал писать. Всего пришло десять писем, причём последние больше напоминали дневник, обрывочные, сумбурные записи, сделанные скорее для себя, без всякой надежды получить ответ.

Письма Мэйтлендам переслал Красный Крест, с короткой сопроводительной запиской, в которой говорилось, что никто толком не понимает, что произошло, но однажды им передали целый мешок писем от военнопленных, содержащихся в этом конкретном лагере, в том числе и от лейтенанта Мэйтленда. Видимо, лагерное начальство не потрудилось отправить их вовремя – или о них просто забыли… Сотрудница Красного Креста клятвенно пообещала, что она сделает всё от неё зависящее, чтобы ответные письма дошли до лейтенанта Мэйтленда как можно скорее.

Они писали почти каждый день. Извинялись за долгое молчание, рассказывали обо всём, что у них происходит, пытались ответить сразу на все вопросы, накопившиеся у Дэвида за те долгие месяцы, пока его письма не доходили до дома. Иви написала большое письмо, чуть ли не на десять страниц, с описанием спиритического сеанса. Она не сразу решилась его отправить, не желая лишний раз напоминать Дэвиду, что родные считали его погибшим, но в конце концов всё же отправила, рассудив, что эта история его рассмешит.

9 июля 1918

Дорогой Дэвид,