Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения

Избавившись от хрущёвского «волюнтаризма», в брежневское время к гарантиям физической безопасности, обеспеченным в период между мартовским пленумом 1953 г. и XX съездом КПСС (февраль 1956 г.), номенклатура добавила социальные гарантии. Именно это обеспечит ей «застой», т. е. господство горизонтальной кадровой мобильности над вертикальной – не случайно в новом партийном уставе, принятом в 1966 г. на XXIII съезде КПСС, была отменена обязательная ротация партийных кадров на всех уровнях. В начале 1970-х годов практически все потенциальные возмутители номенклатурного спокойствия в лице так называемых «комсомольцев» из группы А.Н. Шелепина были зачищены. Последний арьергардный бой Брежневу Шелепин, которого вместе с его группой брежневцы уже несколько лет оттирали от власти, собирался дать на мартовском пленуме 1970 г., заручившись поддержкой К. Мазурова и рассчитывая на поддержку М. Суслова, который начал свою игру. Однако Брежнев подтвердил свою репутацию сильного орговика (как он сам говорил, теория – это не его, он – по части организации). Генсеку удалось перенести пленум на более поздний срок, после чего он улетел в Белоруссию, где с конца февраля проводились манёвры под руководством самого министра обороны А. Гречко, а потому там собралось почти всё высокопоставленное военное руководство страны. Заручился ли Брежнев поддержкой военных, не любивших Суслова, или же устроил демонстрацию, но Суслов отыграл назад, а Шелепин и Мазуров без его поддержки действовать не рискнули.

Противостояние Шелепина и его команды Брежневу не было простой борьбой за власть двух личностей, они были сторонниками различных курсов. Шелепин выступал за более жёсткий внешнеполитический курс, за более жёсткую позицию по отношению к Западу, а внутри страны – за более жёсткий контроль по отношению к номенклатуре – не зря его называли «железным Шуриком», а недруги пытались приклеить ему ярлык (нео)сталиниста. Ясно, что для основной массы номенклатуры бонвиван Брежнев, первым среди членов Политбюро начавший носить модные костюмы и тёмные очки, с его принципом «живи и давай жить другим» был предпочтительнее Шелепина.

Проигрыш Шелепина имел свои последствия и для идейной («идеологической») сферы: его курс автоматически отодвигал либералов-западников на второй (в лучшем случае) план, тем более что Шелепин и его «комсомольцы» испытывали определённую симпатию к представителям державнопатриотического лагеря. Брежнев же, при всей его симпатии к Сталину, предпочитал поддерживать равновесие, полагая, что оно сокращает поле для конфликтов. Начиная с 1970-х годов у номенклатуры наступала не просто сытая, но спокойно-уверенная жизнь энного количества «толстяков», которым предстояло стариться на своих должностях вместе с генсеком. «Эх, шестидесятые, гордые, пузатые» – эти слова из песни группы «Любэ» точно характеризуют то время, когда и номенклатура, и вообще практически все советские люди уверенно – свидетельствую как очевидец – смотрели в будущее. На рубеже 1960-1970-х годов советское общество вступало в стадию зрелого состояния. И именно в это время начали всё более активно работать те механизмы, которые, проявившись в 1960-е, сыграли решающую роль в «закате» и разрушении нашей страны.

Да, шестидесятые – пик развития СССР во многих отношениях и в то же время начало работы тех социальных механизмов, которые «обеспечили» закат и разрушение нашей страны. Вообще, как правило, упадок любой системы начинается в отдельных её точках именно в момент цветущей зрелости. И если точкам удастся соединиться в цепь – как «камням» в игре го, система практически обречена. Подчёркиваю: первые щемящие и печально-тревожные звуки виолончели посреди бравурного звучания оркестра, выражающего мощь системы, раздаются именно на пике её развития. Не случайно У. Гиббон начал свой многотомник «Закат и падение Римской империи» не с момента её возникновения, а с эпохи расцвета, с Антонинов, 96-192 гг. н. э., когда после, а в чём-то уже и на фоне последних серьёзных завоеваний Траяна начался переход Римской империи к стратегической обороне (Адриановы валы) и заработали внутренние разрушительные механизмы, которые привели к кризису III в. н. э., после чего Рим уже никогда не стал прежним, а заросший травой Форум превратился в место выпаса свиней – вдвойне символично.