Борьба за трон. Посланница короля-солнца

Несколько шагов пониже Аракс катит свои бурные волны, рассекаемые громадными камнями его ложа, которые показываются из воды, продырявливая его поверхность своими остроконечными верхушками, покрытыми блестящей водяной пылью и гладким влажным мхом. Течение ускоряется и усиливается, призываемое близким падением. Внезапно ложе реки сильно понижается; воды стремятся водопадом и на сто футов ниже снова принимают своё прежнее течение. Это не обычное падение реки, которая, встретив пустое пространство, бросается всей массой, образуя выпуклую водяную площадь, чтобы низринуться в нижний водоём среди облаков брызг, водяной пыли и капель, искрящихся на солнце, как драгоценные каменья при исполинском жонглировании. Здесь водяная площадь не покидает своей почвы: оба различные устья реки соединяются посредством длинной утёсистой покатости, которая несёт до конца тяжесть всей этой жидкой массы. Река не покидает своего ложа; оно только склоняется и спускается со своей тяжёлой ношей до низины холмика. Волны скользят с безумной быстротой вдоль этой наклонной плоскости и внизу снова принимают прямое течение с водоворотами и внезапными подскоками, которые ускоряют напор приобретённой быстроты. Местами на покатостях им мешают препятствия в виде обрушившихся больших кусков скал и ветром сброшенных деревьев в своей оболочке, почерневшей и блестящей, как шкурка толстой змеи; их ветви, расположившись между двумя скалами вроде распорок, поддаются и сгибаются в своём центре под толчками водопада. Одна сосна выросла вкось, в угле падения воды, и её жёсткая листва выходит из пенящихся волн, как железная раскрашенная пирамида. Вода ревёт и струится, спотыкается и опять поднимается, рассыпается белой пеной, течёт ровной, плоской лентой, светящейся, как серебряный позумент, между двумя острыми скалами, или округлённым валиком поднимается вокруг подводного камня, как края расщелины.

Тропинка идёт вдоль берега по верхнему плоскогорью потока; затем она склоняется в сторону падения воды, идёт по отлогости вдоль горы, чтобы через милю соединиться с нижним уровнем реки; последняя окружает лесную чащу, и здесь приходится переходить в брод. На другом берегу маленькая дорожка поднимается по противоположному склону горы и ведёт в долину, в конце которой возвышаются белые купола небольшого местечка Эчмиадзин, где скрываются армянские красавицы с миндалевидными глазами под спущенными на лицо покрывалами.

В самом горном проходе Арарата, на косогоре, возвышавшемся над потоком, дюжина солдат расположилась бивуаком, скрытым позади сосен. Огонь пылал между камнями, уложенными вроде очага; кучи опавших листьев служили ложем для солдат. В палатке укрылся их начальник. Этот начальник был не кто иной, как Мишель, наперсник графа Ферриоля.

Хотя Фабру удалось ускользнуть от его ненависти во время своего пребывания в Константинополе, но Ферриоль не отказался от своих притязаний, желания отмстить и от честолюбивых стремлений. Во что бы то ни стало ему нужно было добиться посольства в Персию, а когда сильный человек заберёт себе в голову мысль, то её не легко искоренить: чем крепче дерево, тем твёрже вонзается клин.

Едва он узнал, какую дорогу избрал Фабр под охраной персидских солдат, то послал Мишеля устроить ловушку, благодаря которой его враг должен был погибнуть, а он овладеть верительными грамотами со всеми бумагами, необходимыми для доступа к персидскому шаху. Мишель получил приказ придумать для местных жителей какой-нибудь несчастный случай, в котором погиб бы Фабр по дороге, где ему предстояло проехать, и чтобы сам Мишель был признан всеми и приветствован как его преемник. Преступление должно совершиться в какой-нибудь дикой, пустынной местности, где бы не могло иметься никакого доказательства насилия. Все мелкие подробности и подготовления к исполнению плана Ферриоль предоставил почину своего доверенного. Главная важность состояла в самой цели: представиться ко двору персидского шаха не Фабру, а Мишелю.

Прежде всего последний выждал отъезда своей жертвы, чтобы знать его маршрут. Были два пути: морем, заходя в Синоп и высадившись в Трапезонте, и сушей. В обоих случаях в Персию приходилось въезжать через долину Аракса и через Араратский проход.

Фабр избрал сухопутье, как более безопасное. Хотя морем путь был ближе, но, отправляясь на неудовлетворительном маленьком судне, ничем не защищённом, приходилось опасаться нападения в открытом море; затем от Трапезонта в Эривань предвиделось более опасных переходов, представлявших утёсистые трудные проходы через Мошикские горы, между стенами диких дубов, окружавших долину Куры, прежде чем достичь Гордиевых гор у источника Евфрата, то есть у самых границ Персии, — почти дружественной страны.

Как только Мишель был извещён, то поспешил пуститься в путь морем, чтобы сделать необходимые приготовления к нападению. От Трапезонта после перехода Мошикских гор он должен был, по его расчёту, достичь Араратского прохода за три или четыре дня до прибытия каравана Фабра.