Борьба за трон. Посланница короля-солнца

Капитан был высокий, худой, с ввалившимися щеками, с носом вроде вороньего клюва, с квадратной бородой, с такими живыми глазами, как у хищной птицы. Он, казалось, был счастлив, встретившись с ними, потому что потребовал подать стулья, столик и армянского вина.

— Чёрт возьми, думал ли я когда-нибудь, любезная Флориза, что разопью с вами азиатского вина в горах Тавра! — сказал он. — Чего только не случается! Как я сюда попал? Очень просто! У меня во Франции было хорошее ремесло — откупщика. Прекрасное это было время! Получалось пятнадцать миллионов, а в королевскую казну клалось три. Через несколько лет состояние сделано. Поэтому судите сами, сколько приобреталось завистников! Нас во всём обвиняли. Дождь идёт — откуп виноват; засуха — откупщики виноваты! Можно сказать, мы были причиной всех несчастий. Но, сударь, одно верно, как то, что я с вами теперь говорю: мы были спасителями короля! Благодаря нам он ежегодно находил свою маленькую кассу наполненной, не беспокоясь об остальном. Мы обеспечивали ему его доходы. Затем это было наше дело пополнить наши расходы и предварительно вычесть налоги. Нас обвиняли в преступлении, что мы получали более, чем давали, но, по совести, надо же было нам уплатить и нас вознаградить! Кто же здесь терпел убыток? А если налоги не вносились? А на ком лежали все заботы? А когда королю не хватало доходов, у кого в запасе бывали деньги, чтобы ему одолжить, когда во всей Франции более не было ни су? Я утверждаю, что мы поддерживали Францию.

— Как верёвка поддерживает повешенного, — сказал со смехом Альвейр.

— Да, сударь! Как? Нет, нет, что вы заставляете меня говорить! Видите ли, кавалер, это всё литераторы и писаки сделали нам зло. В моей конторе был мелкий служащий, очень скрытный, которому впоследствии покровительствовал епископ Мо и пустил его в ход. Его звали Лабрюйер. Он был посвящён во все подробности ходов нашей искусной организации. Кто остерегался бы его! Неблагодарный! Он воспользовался этим, чтобы разоблачить перед всеми тайны, не принадлежащие ему; он уничтожил тех, кто его кормил! В своей злой книге, названной «Характеры», он вылил на нас весь яд своей ненависти; он считал очень умным написать главу «Благосостояние». Это очень дурной поступок. Так не обращаются с теми, у которых просили хлеба. Вы не помните об этом? О! А я так взял её с собой, чтобы вспоминать, отомстить и ненавидеть.

Он встал, взял с деревянного столика маленькую книжку и, открыв её, сказал:

— Это мой требник; он меня воодушевляет, забавляет и наполняет раскаянием и сокрушением; если бы я в последнем нуждался, то это мне зачтётся. Всегда хорошо принять предосторожность и не играть в открытую. Ах, негодяй!

И он принялся читать:

«Приверженцы, — приверженцы были мы! — возбуждают все страсти одну после другой; начинают с того, что их презирают, по причине их неизвестности; затем им завидуют, их ненавидят и опасаются; иногда их ценят и уважают; достаточно насмотревшись на них, оканчивают соболезнованием им». Здесь двадцать страничек в таком роде. Другие поют в один голос — и г-н Данкур и г-н Реньяр. Кольберу нравилось тогда воображать, что страна была бедна, и всю вину взвалили на нас, честных откупщиков. Наши армии потерпели поражение? Откупщики виноваты! У короля подагра? Откупщики виноваты! Народ ропщет? Откупщики виноваты! Постыдный эдикт нас обворовал, расхитил наше богатство, разорил нас! Благодаря Богу, мне удалось бежать. Через Марсель я достиг Смирны и попытался завести скромную торговлю европейскими произведениями. Но, видите ли, мелкие сделки не дело для нашего брата, дельца. Я завёл в Смирне много предприятий, которые дали мне средства, и так как я опасался, что от меня снова потребуют отчёта, то переселялся всё далее и далее, из деревни в деревню, похищая деньги и забавляясь над моими простаками. Но так как несколько из них намеревались вздуть меня палкой, то я понял необходимость оберечь себя в этой стране, где бесполезно взывать к отсутствующему закону. Теперь я во главе отряда сильных и крепких слуг, которые исполняют должность надзирателей за сборами нашей страны. Они привлекают фонды, которыми я управляю, и не жалуются на меня — спросите их.

— Они привлекают их, быть может, немного грубо, — заметил Альвейр.